В её святой крови теперь мы благословлены.
Сладкое божество эонов во тьме облачилось.
Через падшие небеса, так быстро она парит.
Дуэр околдовывает вифмунук.
Приходи в наш мир из своего.
Энн словно превратилась в гранит, глядя на причудливый стих.
«Опять же, — подумала она, — невозможно, — но по другой причине.
Дуэр — написал Мартин, то самое слово, которое произнесла фигура в её кошмаре.
«Дуэр», — подумала она.
Объяснений быть не могло. Она никогда не рассказывала Мартину подробности кошмара. Произносила ли она это слово вслух во сне? Но если так, то зачем Мартину использовать его в стихотворении?
Теперь её замешательство охватило её полностью. Она вздрогнула, когда положила блокнот на место, и чувство под кожей было похоже на страх. Потом она заметила альбомы. Фотоальбомы.
Энн несколько раз видела, как её мать и её друзья просматривают их. Она взяла один, открыла…
«Что за…»
Она не могла в это поверить.
Это была порнография.
Зловещие снимки смотрели на неё. Энн не могла вообразить ничего столь явного и настолько непристойного. На каждой картинке изображён отдельный половой акт. Оральный секс. Групповой секс. Лесбиянство. Содомия. Женщины ухмылялись в ярком свете, когда мужчины с пустыми лицами проникали в них всеми правдоподобными способами, а иногда и неправдоподобными.
«Это сумасшествие», — подумала Энн.
Зачем её матери эта грязь?
Она была слишком потрясена, чтобы размышлять о проблеме более глубоко. Каждая страница показывала ей новую, бóльшую непристойность. Но по мере того, как она листала жалкий альбом дальше, к ней возвращалось то холодное покалывание, похожее на страх. Некоторые фигуры на фотографиях казались ужасно знакомыми.
К пятой странице она уже выбирала лица из оргий.
Вот Милли стояла на четвереньках, сосала у одного мужчины, а другой проникал в неё сзади. Затем старушка миссис Гарган присела на чьи-то бёдра. Пожилые Троттеры поменялись с кем-то брачными партнёрами. И дочь Милли, Рена, с поддвинутыми к лицу коленями, когда какой-то молодой человек оседлал её сверху. А дальше…
«Боже мой!»
На следующем кадре была показана собственная мать Энн, занимающаяся сексом с доктором Хейдом. А затем её собственный отец… насиловал мужчину, а её мать и ещё несколько женщин смотрели на это, ухмыляясь.
Энн трясло. Она думала, что упадёт в обморок. Затем она перевернула страницу и посмотрела дальше.
Симпатичная девочка-подросток сидела на лице другой девушки. Девушкой сверху была Мелани.
Мужчина с пустыми глазами занимался сексом с женщиной, держа её за ягодицы. Женщиной была Мэдин.
Мужчиной был Мартин.
Энн чувствовала себя мёртвой, вставая.
Второй альбом не нуждался в описании.
Обнажённые фигуры казались вымазанными чем-то тёмным. Это было похоже на кровь. Другие фигуры пили из чаши, все обнажённые, со странными бледными подвесками между грудями. Энн почувствовала, как у неё перехватило дыхание, когда она перевернула страницу.
Женский труп без головы висел вниз у голой деревянной стены. Кровь сливалась в большой котёл. Затем мужчина потрошил труп другого мужчины тонким острым ножом. Этот человек был отцом Энн. Доктор Хейд срезал жир с того, что казалось печенью. Мартин набивал субпродукты в большой полиэтиленовый пакет. Ещё больше фотографий показывали, как люди разжигают костёр в большой яме и бросают в него предметы. Чёрный котёл кипел. Крупные округлые предметы лежали глубже в углях. Энн знала, что это человеческие головы.
«Должно быть, я снова сплю», — болезненно пыталась убедить себя Энн.
Ничто из этого не могло быть правдой.
Затем она перевернула следующую страницу и увидела:
Милли лежит на плите, голая, вся в поту. Её ноги были подпёрты и широко разведены. Она была беременна.
Обнажённые женщины стояли вокруг неё, с благоговением глядя вниз. Но между расставленными ногами Милли стояла фигура в плаще, с протянутыми руками, словно собираясь что-то принять. И далее:
Руки держат мокрого новорождённого ребёнка.
И далее:
Энн закричала.
Это было то же самое. Всё. Роды Милли были идентичны сценарию кошмара Энн. А потом финальное фото, символ. Странный двойной круг выглядел как плоская каменная плита, висящая на тёмной стене, но его форма была…
«Та же самая», — поняла она.
Всё было точно так же.
— Всё кажется знакомым? — спросил хриплый голос.
Энн снова закричала и уронила альбом. Она отступила назад и споткнулась, глядя в ужасе.