— Дрова. Огонь. Но вы говорите, что мужчины на заднем плане?
— Да, — сказала она.
— А фигуры на переднем плане — женщины?
— Да.
— А кто находится в центре внимания этих женщин?
— Я.
— Вы. Голая. Беременная. На месте для родов.
— Да.
— Не находите ли вы интересным, что активными участниками сна являются женщины, а мужчины остаются на втором плане, явно символизируя подчинённую роль?
— Я вас умоляю, — сказала Энн.
Доктор Гарольд теперь окружал её, загоняя в угол. Это заставляло её чувствовать себя начеку. Более того, это заставляло её чувствовать себя глупо, потому что она не знала, к чему он клонит.
— Минуту назад вы сказали, что не думаете, что я была полностью откровенна с вами по поводу сна. Как же вы это поняли?
— Мои выводы покажутся вам безумными.
— Эй, док, я привыкла к безумствам. Вперёд, продолжайте. Юристы не любят, когда их обвиняют в сокрытии фактов.
— Но ведь так и есть, не правда ли? Разве это не часть вашей работы? Сокрытие фактов от оппозиции?
— Я ухожу, — сказала Энн.
— Не уходите, — сказал доктор Гарольд, слегка посмеиваясь. — Мы только начинаем что-то делать.
Энн остановилась. Голова будто тикала.
— Во-первых, я не оппозиция, — заявил доктор Гарольд. — Во-вторых, я делаю ссылки, которые беспокоят вас, потому что беспокойство — это демонстрация тех самых подсознательных основ, которые в последнее время заставляли вас чувствовать себя расфокусированной и сбитой с толку.
Энн это сейчас не волновало. Она хотела знать, что он собирается сказать.
— Что? Какие выводы? Что, по-вашему, я вам не сказала?
— Вы уже знаете.
Глаза Энн вонзились в него. Но, опять же, он был прав, не так ли? Она уже знала.
— Скажите мне, — произнесла она.
— В чём вы не признались мне, так это в том, что сон вас возбудил. Внешне вы были отталкивающей, но внутренне вас стимулировали. Вы были сексуально возбуждены. Прав я или нет?
С каменным лицом она ответила:
— Вы правы.
— Вы были возбуждены и испытали оргазм. Правильно или неправильно?
В горле пересохло.
— Правильно.
Она не говорила ему ни об одном из этих фактов, но он знал их. Почему-то она подозревала, что он знал их ещё во время её первого визита три недели назад. Этот человек был ходячим детектором лжи.
— Вы испытываете оргазмическую дисфункцию дома, с Мартином?
Теперь Энн горько рассмеялась. Какая разница?
— Да, — сказала она. — Секс никогда не был для меня проблемой. Я всегда была… испытывала оргазм. До сих пор. С тех пор, как у меня появился этот кошмар, у меня не было оргазма с Мартином.
— Но у вас во сне был оргазм?
— Да, каждый раз.
— Вы боитесь, что какой-то аспект вашего прошлого разрушит ваше будущее.
Слова казались эхом, парящим над её головой. Это то, что означал сон? И если да, то какой аспект её прошлого?
Доктор Гарольд продолжал:
— Вы…
— Я не хочу больше говорить, — сказала Энн. — Я действительно не хочу.
— Почему?
— Я расстроена.
— Бывают моменты, когда расстраиваться полезно.
— Мне сейчас не очень хорошо.
— У вас много навязчивых идей, самая главная из которых — боязнь показаться слабой в глазах окружающих. Вы ассоциируете расстроенность со слабостью. Но это не так. Расстраиваясь, вы высвобождаете часть себя, которую скрывали. Это важный элемент эффективной терапии. Разоблачение наших страхов, высвобождение того, что мы прячем. Это помогает нам увидеть себя таким образом, чтобы мы могли понять себя. Когда мы не понимаем себя, мы не понимаем мир, людей вокруг нас, чего мы хотим и что мы должны делать — мы ничего не понимаем.
«Я понимаю, что мне нужно выпить», — подумала она.
— Я думаю, что для вас важно продолжать приходить сюда, — сказал он.
Она кивнула.
— Ещё один вопрос, тогда я отпущу вас на сегодня, — доктор Гарольд неосознанно погладил усы. — Почему вы уверены, что во сне рожаете Мелани? Вы сказали, что были очень больны и несколько недель после родов были едва в сознании. Что делает вас…
— Обстановка, — сказала она. — Всё, что я вижу во сне, это моё тело. Это почти как в кино, переходя от кадра к кадру. Я даже никогда не вижу себя по-настоящему, но я чувствую вещи и вижу вещи вокруг себя. Стены из шлакоблоков и земляной пол — это погреб в доме моих родителей.
— Мелани родилась в погребе?
— Да. В Локвуде нет больницы, только местный врач. У меня начались схватки рано, и был сильный шторм, предупреждение об урагане или что-то в этом роде, поэтому меня отвели в погреб, где было бы безопаснее.