Эрик не сводил глаз с дороги. Его сердце всё ещё колотилось. У Дюка были нож и пистолет — Эрик был беспомощен.
«Всё моя вина», — думал он снова и снова.
Он вздрогнул, когда услышал, как Дюк расстёгивает штаны.
«Всё моя вина…»
Дюк дважды изнасиловал девушку; после второй кульминации она казалась мёртвой.
— Ты уже умираешь от меня? — спросил он и воткнул нож прямо ей в анус. Она брыкалась и плакала. — Думаю, ещё нет!
Затем он ещё немного поработал над ней ножом, для убедительности, пока она не умерла.
— Увидимся позже, детка, — сказал Дюк, когда закончил. Он открыл заднюю дверь. — Удачного приземления. И передай Святому Питу большой поцелуй от Дюка.
Он вытолкнул её за дверь. Ветер помчался следом. Обнажённое тело рухнуло с дороги в высокую траву.
Дюк наклонился вперёд, ухмыляясь. Он обнял Эрика.
— Знаешь, я не получал такого удовольствия со времён старшей школы.
Эрик только и мог, что вести.
Впереди зелёный дорожный знак гласил: «До Локвуда пятнадцать миль».
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Энн задумчиво перебирала билеты на самолёт.
— Я хочу, чтобы ты разобрался с этими жуликами из Delany сегодня вечером; дай мудакам достаточно времени, чтобы потушиться, но недостаточно времени, чтобы сделать работу, а также получи ответы на запросы документов Уинтерса. Сегодня вечером.
— Сегодня вечером? — спросил помощник. Он был молод и худ, в глазах его читался голод. — Это будет тяжело.
— Ты тот, кто хочет стать юристом по судебным разбирательствам. Сделай эти вещи сегодня вечером.
Помощник кивнул, попытался улыбнуться.
— Я просмотрела документы, отмеченные тобой как привилегированные, — продолжала она, но пальцы её не отрывались от билетов. — Я думаю, что мы, вероятно, правы, но меня беспокоят шесть внутренних меморандумов о процедурах технического обслуживания. Если болты треснули во время полёта самолёта, ничего страшного. Нам просто нужно убедиться, что болты обслуживаются в соответствии со стандартными рабочими процедурами. Так что нам нужно связаться с этими парнями и найти прочную основу для всего, что Весёлый Роджер готовит в ожидании судебного разбирательства.
«Весёлый Роджер» был тем, что они называли оппозиционной фирмой. Они были ещё хорошо названы. Фирму Энн прозвали «Змеиная яма».
— Ну, — ответил помощник, — они не были адресованы внутреннему юрисконсульту, так что здесь мы можем быть немного слабы.
— Я знаю, но эти домашние ребята могли звонить адресатам и просить это в служебной записке. Я оставлю дело тебе и Карлу, чтобы принять окончательное решение.
«Боже, я не могу дождаться, чтобы выбраться отсюда», — подумала она.
— Конечно, — сказал помощник.
— И помни, когда я вернусь, у нас будет всего неделя, чтобы получить предварительные инструкции присяжных по делу JAX Avionics. Тебе тоже придётся с этим смириться.
— Верно, — сказал помощник.
— Я ухожу отсюда, — сказала Энн. — Удачи. Ты знаешь мой номер на случай, если я тебе понадоблюсь.
— Хорошо, Энн. Надеюсь, вы хорошо проведёте время, — он сделал паузу, улыбнулся. — Вы летите авиакомпанией Air National?
— Конечно, нет. Атлантический океан, на мой взгляд, слишком холодный.
Помощник рассмеялся и ушёл.
Энн почувствовала себя странно легко при мысли о том, что на неделю уедет из фирмы. Обычно она не могла отказаться от этих вещей. Однако сегодня она не могла дождаться. Теперь она была партнёром — другие служили ей. В конце концов, у них было прозвище для неё, что-то противное, типа «Дьяволица» или «Тысячезубая Энн». Партнёры же нецензурные прозвища считали тайным моментом.
Она выключила свет в офисе и закрыла дверь.
Внезапно она вздрогнула. Но было не холодно.
«Кто-то только что прошёлся по твоей могиле», — так ей говорила мать в детстве.
Что это было?
На секунду ей показалось, что она покидает фирму навсегда.
Мартин и Мелани собирали вещи, когда она вернулась домой. Их волнение было очевидным — они суетились с широкими улыбками на лицах, стереосистема Мелани грохотала.
«Это будет здорово», — подумала она и сбросила пальто.
— Я дома, — сказала она.
Она подняла билеты.
— Привет, мам! — поздоровалась Мелани.
Мартин подошёл и поцеловал её. Он нетерпеливо посмотрел на билеты.
— Это будет здорово, — сказал он.
— Недавно я подумала то же самое.
— Всё хорошо на работе?
— Ага. Следующие девять дней я не юрист.
— А я не учитель.
— А я не ученица! — добавила Мелани.