— Серьёзный побег вчера, — сказал он.
Доктор Гарольд сел.
— Как много?
— Двое.
— Не так уж плохо.
— И не так уж хорошо, — возразил Грин. — Они убили двух человек ещё до того, как успели покинуть территорию. Сегодня они убили городского полицейского.
— Каковы их профили?
Доктор Гарольд, хотя и был успешным частным практиком, бесплатно консультировал и оценивал профили пациентов. Многие частные врачи делали это как жест профессиональной доброй воли. Государственные больницы были переполнены и недоукомплектованы персоналом, некоторые до предела. Доктор Гарольд предлагал свои услуги несколько часов в неделю, чтобы позволить государственным служащим выполнять более важные обязанности.
Грин откусил ещё кусочек своего Chunky.
— Сначала к нам попал Ричард «Дюк» Беллукси. Тридцать пять лет, IQ 113. Сценический социопат. Они поймали его на изнасиловании пятнадцать лет назад, но мы знаем, что он сделал гораздо больше. Мы выяснили, что это тот ещё сукин сын, и выяснили, что он убил по меньшей мере полдюжины человек в подростковом возрасте, и все убийства были сексуально мотивированы. Уровень лютеинизирующих гормонов зашкаливал, этот парень трахнул бы кирпичную стену, если бы в ней была дыра. Он провёл здесь около десяти лет, прежде чем мы дали ему статус свободно передвигающегося.
— Почему он не в тюрьме?
Грин усмехнулся, не улыбаясь.
— Он выбрал этот путь. Сочинил подробную историю и придерживался её, а затем начал делать словесный салат для суда. Вы знаете, какие судьи у нас в штате. Парень изнасиловал шестнадцатилетнюю девушку и отрезал ей руки забавы ради, а судья выставил Беллукси жертвой. Сказали это девушке — она выжила. Так или иначе, мы застряли с ним. Прошло десятилетие, и он никогда не доставлял особых неприятностей, просто сквернословил иногда и участвовал в столкновениях с некоторым персоналом. Юрист из Американского союза гражданских свобод сказал, что собирается подать в суд на больницу, если мы не дадим Беллукси статус свободно передвигающегося. Сказал, что мы нарушаем права парня. Как я понимаю, его права были утеряны, когда он отрубил той девушке руки, но вы же знаете, как это бывает. Держу пари, эти болваны запели бы другую песню, если бы Беллукси резал их дочерей.
— Как говорится в «Коджаке»: «Система вонючая, детка, но лучше всё равно не станет».
— Точно.
— Кто второй из побега?
— Тарп, Эрик, двадцать девять лет, IQ 137, но по диагностике он мало что делает. Выгорание от наркотиков. Никогда не был проблемой. Уже почти пять лет. На прошлой неделе мы дали ему второй класс. Мы полагаем, что он командует, а Беллукси — сила.
— Что он сделал?
Грин закинул ноги на стол и вздохнул.
— Мы не уверены. Его поймали за закапыванием тел, но не было никаких доказательств того, что он кого-то убил. Он не убийца, вы это увидите. Но предстояло многое сделать, потому что многие тела были детьми и младенцами. Поэтому они послали его к нам.
— Диагноз?
— Униполярная депрессия. Мы посадили его на Амитриптилин, и он выровнялся. Он был бредовым и, вероятно, галлюцинирующим, когда мы впервые встретили его. Почитайте его историю, она дикая, — доктор Грин указал на большую кожаную сумку на полу. — Это всё здесь.
— Чем я могу помочь? — спросил доктор Гарольд.
— Обновите оценки, дополните их. Ищите всё, что мы могли пропустить; было бы полезно, если бы мы могли выяснить, куда направляются эти ребята. Через двадцать четыре часа они могут полностью уйти под землю. Постарайтесь поскорее придумать что-нибудь для меня; мне нужно что-нибудь показать государственному совету по психической санитарии, а сейчас я слишком занят копами и прессой.
Доктор Гарольд кивнул и встал.
«Это должно быть очень интересное чтение», — подумал он.
Сумка была очень тяжёлой.
— Кто… это ты, Энн? — спросило удивлённое лицо у двери.
— Здравствуйте, миссис Гарган, — поприветствовала Энн.
— Входи, входи, — поторопила женщина. — Я тебя сначала не узнала. Это было так давно.
— Да, это всё объясняет.
Энн, Мартин и Мелани вошли в тёмное фойе, наполовину обшитое панелями. Сразу поразило знакомое убранство дома и память. Это был дом, в котором она выросла. Он никогда не менялся. Те же старые картины на стенах, те же ковры на полу. Те самые напольные часы, которые, как она помнила, звонили в предрассветные часы в детстве. Момент казался сюрреалистичным. Она не просто входила в дом своих родителей, она возвращалась в своё прошлое. Энн сразу же стало грустно.