— Мелани! Как ты, дитя? — миссис Гарган наклонилась и страстно поцеловала Мелани. — Посмотри, какая ты большая и какая красивая!
— Мелани, ты помнишь миссис Гарган?
— Привет, — сказала Мелани, немного ошеломлённая внезапным приливом нежности.
— А это Мартин Уайт, — представила Энн.
Миссис Гарган была близким другом семьи столько, сколько Энн себя помнила. Ей было за пятьдесят, но она так не выглядела; она сияла крепким здоровьем и не имела ни единого седого волоса. Её муж Сэм владел магазином сельскохозяйственных товаров на Пикман-авеню, который обслуживал весь город. Они были хорошими людьми, только немного странными — Сэм, как и многие мужчины в городе, казался замкнутым в себе против популярности и общительного поведения своей жены.
«Как и мой отец», — думала Энн.
Хотя миссис Гарган старалась не показывать этого, её энтузиазм немного поубавился, когда её представили Мартину.
— О, да, вы, должно быть, поэт, — сказала она. — Мы много слышали о вас.
— Очень приятно познакомиться, — сказал Мартин.
Энн понизила голос.
— Как папа? — спросила она.
Но миссис Гарган отвернулась. Может быть, она намеренно проигнорировала вопрос?
— Послушайте, Энн Славик и её дочь здесь!
В большой колониальной столовой горел тусклый свет. Мясное ассорти, сыр и тому подобное были разложены на столе, вокруг которого стояло не менее дюжины человек, тихо беседовавших. Когда она вошла, в комнате воцарилась мёртвая тишина. Внезапно она увидела их всех такими, какими они выглядели, когда она была моложе. Миссис Хейд, жена городского врача. Миссис Вирасак, чей муж был шерифом полиции Локвуда, пока не умер несколько лет назад. На самом деле здесь было много вдов, чьих ныне умерших мужей Энн призрачно помнила. Это были стойкие, крепкие женщины, консервативные и с нотками вежливости, хорошо выглядевшие для своего возраста. Несколько женщин помоложе — возраста Энн, как она предположила, — стояли на заднем плане, с, кажется, дочерьми. Энн действительно потеряла связь; чем больше она оглядывалась, тем больше замечала людей, которых совсем не знала. Нет, многих она не знала. Так почему же она нутром чувствовала, что они её знали?
Они прошли раунд изнурительных представлений. Старые женщины постоянно суетились из-за неё и Мелани, но почти игнорировали Мартина. Всё это время Энн чувствовала, что увядает. Эти люди. Это место. Её отец лежит больной наверху. Возможно, он уже умер — это объяснило бы эту странную сцену, но наверняка кто-нибудь уже сказал бы ей об этом.
— Твоя мама наверху, дорогая, с Джошем, — сказала миссис Кролл.
— Она сейчас спустится, — добавила миссис Вирасак.
Это было неприятно, загадочно. Энн всё ещё не совсем понимала, что происходит. Она отвела миссис Гарган в сторону.
— Как мой отец? Насколько всё плохо?
Женщина остановилась, но сохранила сердечную улыбку.
— Он отдыхает, — сказала она. — Он…
— Он вообще в сознании?
— Ну, иногда. Мы поднимемся, когда ты будешь готова.
Но на этом всё: Энн не знала, готова ли она. Она чувствовала угрозу от образов. Образ её отца, каким она всегда его знала, и образ того, каким он должен быть сейчас: прикованный к постели, больной.
Внезапно миссис Гарган обняла её.
— О, Энн, я так рада тебя видеть. Мне просто очень жаль, что это произошло при таких обстоятельствах.
Энн застыла в объятиях. Всю свою жизнь она чувствовала себя отчуждённой от горожан, и теперь это казалось ей возвращением домой. Другие образы разбились.
В комнате снова стало тихо. Энн повернулась.
В проходе стояла фигура — фигура солидная, непоколебимая, как шахматная фигура. Ей было шестьдесят, но выглядела она на сорок пять, с пышной грудью, с блестящими тёмными волосами, собранными в пучок. Тонкие линии украшали, а не обесценивали её лицо. Это лицо, как и этот дом, город, как и всё здесь, казалось, совсем не изменилось. Стоически тронуто добротой. Жёсткое и сострадательное одновременно.
Фигура вошла в столовую.
— Привет, мама, — сказала Энн.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Женщины, конечно, шумные сучки, не так ли? — Дюк усмехнулся.
Эрик так и остался сидеть за рулём. Они припарковались на старой заброшенной лесовозной дороге, рассчитывая переждать жару; полиция, вероятно, даже не знала, что эта дорога существует. Это, однако, давало им время, а Дюк Беллукси никогда не терял времени даром.