Девушка кричала и кричала.
Она потеряла сознание после того, как Дюк снёс голову её парню, но очень быстро пришла в себя, когда Дюк оторвал один из её длинных блестящих накрашенных ногтей плоскогубцами, которые нашёл в ящике с инструментами. Она очнулась, крича.
— Сладко спалось? — спросил Дюк и начал срывать с неё скудную одежду.
Однако, какой бы мелкой она ни была, она выдвинула серьёзное возражение против планов Дюка, царапая, шлёпая, пытаясь укусить, так что Дюк пару раз ударил её по голове пустой бутылкой из-под пива, чтобы лишить её бодрости. К этому времени Эрик понял, что попытки вмешаться бесполезны — всё оружие было за Дюком. Теперь всё, что могла сделать девушка, это сопеть и немного ёрзать. Дюк уложил её прямо на мёртвого парня и тут же начал насиловать.
— Как тебе постель, а, сладкая? — сказал он, посмеиваясь.
У Эрика не было никакого желания смотреть на это, но время от времени что-то — возможно, чувство вины — заставляло его бросить взгляд.
— О, да, о, да, — хрюкал Дюк.
Когда миссионерская поза потеряла свою прелесть, он перевернул её и начал насиловать снова. Она опять пришла в полное сознание, и её вырвало.
— О, дерьмо, девочка! — Дюк был недоволен, толкнув её. — Посмотри, что ты сделала! Облевала весь наш славный фургон!
Вскоре девушка снова начала кричать, так что Дюк дал ей ещё один удар бутылкой.
— Угомонись, сладкая, — посоветовал он, а потом рассмеялся.
Он прижал её лицо к промежности её мёртвого парня.
— Передай поцелуй своему милому от Дюка!
Затем он отдёрнул её голову назад за волосы, усиливая толчки. Эрик тупо смотрел в лобовое стекло.
«Так больше продолжаться не может», — стучала в голове одна только мысль.
Как только Дюк начинал действовать, он выходил из-под контроля. Он был на грани убийства, и в этом была вина Эрика. Он должен был сделать… что-то.
Он снова оглянулся. Remington и Webley лежали рядом с выступом заднего колеса.
«Я никак не могу добраться до них», — понял Эрик.
Ящик с вещами, который они вытащили из люнтвилльской полицейской машины, был доступен, но бесполезен. Всё, что в нём было, — это несколько коробок патронов для дробовика, несколько сигнальных ракет и бронежилет — ничего, что он мог бы использовать для борьбы с Дюком.
«Мне придётся убить его, — рассудил он. — Но я должен добраться до этого оружия».
— Ой, да брось, Дюк! — закричал он, увидев, что делает его напарник.
Дюк захрюкал, как свинья на ферме. Его оргазм был очевиден, он выплеснулся в воздух и на спину девушки, когда сам Дюк в тот момент медленно душил её кабелем от аккумулятора. Дюк вытерся её трусиками, смеясь.
— Спасибо, сладкая. Надеюсь, это было так же хорошо для тебя, как и для меня.
Эрик просто смотрел на этого монстра, которому он помог сбежать.
Он снова подумал:
«Да, мне придётся убить его».
— Эй, партнёр, у нас есть ещё такие Twinkies? — спросил Дюк.
Полицейский участок Локвуда представлял собой маленькую кирпичную пристройку к пожарной части на Пикман-авеню. Там было две камеры, кабинет шерифа Барда, из единственного окна которого открывался великолепный вид на мусорный бак на заднем дворе, и приёмная, где они хранили свои файлы и принадлежности.
Сержант Байрон поплёлся в кабинет. Он был молодым большим мускулистым парнем и хорошим копом. Теперь, однако, он выглядел бледным и чувствовал себя отвратительно.
— Где, чёрт возьми, ты был? — спросил Бард. — Мне не помешала бы помощь на блокпосту штата.
— Я был на 5F, помните? — Байрон сел, вздохнул. — Вы послали меня туда.
— Это было несколько часов назад.
— Проклятому судмедэксперту потребовалось так много времени, чтобы добраться туда. Пришлось охранять место происшествия и ждать. Если только вы не хотите, чтобы я оставил два приготовленных тела лежать в пикапе.
Бард поставил свой кофе.
— Что ты имеешь в виду… приготовленных?
— Они сгорели, шеф. Кто-то прикончил этих двух парней, облил их бензином и поджёг. Прямо на городской черте, за полями Кролла.
— Жители Локвуда?
— Нет, два парня с другой стороны линии. Гэри Лексингтон и Ли Мор, обоим по двадцать пять лет. Нет наличия судимостей, нет никаких проблем.
— Как они были убиты?
— Судмедэксперт ещё не знает. Глядя на них, таких обгоревших, трудно было что-либо сказать. Однако они были обнажены, одежда была наброшена после. Готовились к лучшей части вечеринки?