Есть что-то снаружи, что он чувствует, что ему нужно сделать. Что бы это ни было, оно включает в себя первоначальный бред, а первоначальный бред включает в себя место его первоначального преступления.
Он сразу же набрал доктора Грина.
— У меня есть для вас кое-какие наблюдения, — сказал он. — Я не думаю, что Тарп и Беллукси сбежали из штата, и не думаю, что они планируют это сделать. Я думаю, они направляются в район, непосредственно прилегающий к месту преступления Тарпа.
— Потому что Тарп не излечился от демонической штуки, хотя и притворялся? — предположил Грин.
— Да.
— Думаете, иллюзия всё ещё важна для него?
— Очень важна. Это единственный мотив побега.
— Хорошо, я соглашусь с этим. Что ещё?
— Тарп покинет Беллукси как можно скорее.
— Потому что Беллукси ему больше не нужен, верно?
— Верно. Тарпу нужна была только сила Беллукси, чтобы выйти из палаты, и он, вероятно, сейчас сожалеет об этом. Тарп не убийца — я предполагаю, что все убийства совершает Беллукси, и Тарп не хочет в этом участвовать. Стандартизированное Многофакторное Исследование Личности Тарпа указывает на высокий уровень нравственности.
— Мы говорим о парне, который хоронил младенцев. Нравственность?
— Конечно. Тарп никого не убивал, он просто закапывал тела. Но он может убить Беллукси, чтобы предотвратить новые убийства. Во всяком случае, это моё предположение. Каким бы жёстким оно ни было, Тематический апперцептивный тест Тарпа раскрывает высоко сфокусированные собрания вины и даже этику. Кроме того, теперь Беллукси — багаж для Тарпа. Каждую минуту, что Беллукси с ним, цели Тарпа находятся под угрозой.
— Как вы думаете, какие у него цели? — спросил доктор Грин.
— Об этом можно только догадываться. Тарп верит в демонов, так что кто знает? Но знаете, что беспокоит меня больше всего на свете?
Доктор Грин рассмеялся.
— Тарп патологически одержим бредом, но сам он не патологический.
— Точно. И это заставляет меня задуматься.
Доктор Грин продолжал смеяться.
— Дайте угадаю. Вы считаете существование демонов возможной реальностью?
— Нет, но, возможно, основа веры Тарпа реальна.
— Вы имеете в виду культ?
— Почему нет? Я только что прочитал в Time’s, что в Соединённых Штатах существует более ста пятидесяти объединённых культов поклонения дьяволу. Я, например, не верю в дьявола, но не могу отрицать реальность того, что существуют культы, поклоняющиеся ему.
— Это интересный момент, — заметил Грин. — Может быть, Тарп действительно принадлежал к какому-то сумасшедшему культу?
— И если это так, то вы только что ответили на свой вопрос. Тарпом движет заблуждение. Заблуждение мотивировано культом. Следовательно…
— Вот к чему он возвращается, — заключил Грин. — Культ. Расследования так и не было, потому что штат почти сразу же задержал его по причине невменяемости. Государственная прокуратура была удовлетворена тем, что убийство совершил Тарп.
— По крайней мере, полиции есть чем заняться, — заметил доктор Гарольд.
— Я позвоню им прямо сейчас. Может, вы и правы, а если и нет, то что с того?
— В этом и прелесть клинической психиатрии, не так ли?
— На самом деле, я здесь только из-за бесплатных ручек и кофейных чашек… Да, думаю, я скажу копам, чтобы они внимательно следили за родным городом Тарпа.
— Кстати, откуда Тарп?
— Маленький городок примерно в двадцати милях к северу от больницы. Локвуд.
«Локвуд, — подумал доктор Гарольд. — Какое совпадение. Разве Энн Славик не говорила, что она из городка под названием Локвуд?»
— Не знаю, — сказала Энн. — Просто мы с твоей бабушкой не всегда ладим. Мы не всегда видим вещи одинаково.
— Как ты и я? — спросила Мелани.
«Какой поворот», — подумала Энн.
Но это было доказательством её наивности — простой способ, которым она восприняла правду и то, как она связала её с собой.
— У всех есть разногласия, дорогая. Мы всё уладим, как всегда.
Насколько это был честный ответ? В каком-то смысле она знала, что у неё никогда ничего не получалось с матерью. Невзгоды были их единственным общим знаменателем. Энн Славик стала всем в жизни, против чего выступала её мать. «Вы боитесь стать своей матерью», — снова преследовал её голос доктора Гарольда. Неужели она все эти годы подавляла восприятие Мелани, осуждая её альтернативность, возражая друзьям? В такие моменты Энн задавалась вопросом, имеет ли она вообще какое-то отношение к материнству? Ей придётся приложить больше усилий, она знала, гораздо больше, чтобы дать дочери концептуальную свободу, которой ей самой никогда не позволяли.