— Мы решили, что мне лучше остаться дома, и если возникнут какие-то осложнения, с которыми я не справлюсь, доктор Хейд может быть здесь через несколько минут. У него есть пейджер.
— Ну, ещё раз, мы очень благодарны за твоё время.
— Я никогда не смогу отплатить твоим родителям за всё, что они для меня сделали. Они самые замечательные люди, весь город в долгу перед ними. Без их помощи я бы никогда не смогла пойти в школу медсестёр.
Что это значит? Помогала ли ей мать материально? Энн подумала, что лучше не спрашивать.
— Мы будем кормить его внутривенно, — сказала Милли Годвин, встряхивая бутылочку. — Большинство лекарств нужно хранить в холодильнике.
Энн последовала за медсестрой наверх. В комнате она умело ввела содержимое флакона в одну из капельниц. Когда она посмотрела на Джоша Славика, выражение её лица оставалось бесстрастным.
Энн намеренно отвела глаза. Ей было тяжело видеть отца таким.
«Безнадежно», — подумала она сейчас.
— Он приходит время от времени в себя, — с энтузиазмом заметила Милли. — Ты должна стараться быть рядом как можно больше.
Энн знала, о чём говорила женщина. Следующий раз, когда он придёт в себя, может оказаться последним.
Милли могла видеть сдерживаемое отчаяние Энн.
— Давай теперь дадим ему отдохнуть, — сказала она и вышла. — Несмотря на то, что он в коматозном состоянии, его нельзя беспокоить ночью. Мозг продолжает нормальные циклы сна. Лишний шум и движение могут его беспокоить.
— Это так считается? Кома?
— Я понимаю, что это страшное слово, но, к сожалению, да. Я уверена, что доктор Хейд объяснил…
Остальное она уже не слушала. Энн не нужно было повторять, что её отец умирает.
Они вернулись вниз. Милли налила два чая со льдом и повела Энн на задний двор. Растения в горшках свисали с ограждения над сланцевым патио. Листья деревьев сильно волновались из леса за ними.
— Это самый красивый дом в городе, — заметила Милли, — и такой прекрасный двор. Твоя мать проделывает потрясающую работу, поддерживая его.
— Где она, кстати?
— На заседании правления. Их несколько в неделю. Этот город не будет работать без твоей матери. Как и любое другое место.
«О, неужели всё так плохо?» — Энн задумалась.
— Где ты живёшь, Милли?
— У меня есть дом в двух кварталах от городской площади. Он маленький, но очень красивый.
Энн и представить себе не могла, что Милли зарабатывает много денег, работая медсестрой в Локвуде. Как она могла позволить себе собственный дом?
— Как здесь обстоят дела с ипотекой? — стратегически спросила она.
Милли посмотрела на неё, как будто потрясённая.
— Ипотеки нет. Локвуд является коллективным объединением. Разве ты этого не знала? Каждый, кто живёт в городе, вносит свой вклад в его развитие. Город подарил мне дом и машину. Пока я живу здесь.
Энн вздрогнула.
«Что случилось с частным предпринимательством?»
— Кроме того, город платит мне. Пятнадцать тысяч в год, — Милли Годвин просияла.
Фирма Энн платила больше за сверхурочную работу своим трём помощникам юристов.
— Ты не думала, что могла бы сделать намного больше где-нибудь в другом месте, например, в больнице? Лицензированные медсёстры получают в несколько раз больше там, где я живу.
— Да, и они также платят за аренду, содержание автомобиля, автострахование, медицинскую страховку и тридцать процентов налогов. Локвуд платит за меня всё это. Это часть плана занятости сообщества. Кроме того, я и не мечтаю покинуть Локвуд.
— Почему?
— Никакой преступности, никаких наркотиков, никакой коррупции и грязной политики. Никаких банд и неполноценного образования. Я бы никогда не хотела, чтобы моя дочь росла во всём этом.
— О, у тебя есть дочь?
— Её зовут Рена, ей пятнадцать.
— У меня самой семнадцатилетний ребёнок, — сказала Энн.
— Я знаю. Мелани. Она прекрасна. О, и я не имела в виду, что ты ошибаешься, воспитывая её в городе. Я только имела в виду…
— Я знаю, — сказала Энн.
— Мы счастливы здесь, и это главное.
— Конечно.
Они сели на каменную скамью за грифельной доской.
— Чем занимается твой муж? — спросила Энн, потягивая чай со льдом.
Милли Годвин резко рассмеялась.
— Он сбежал много лет назад.
— Про того я слышала, — сказала Энн. — То же самое произошло и со мной.
— Мне даже не жаль, что он ушёл. Нам с Реной гораздо лучше без него. Ублюдок ушёл, когда я была на восьмом месяце беременности. Это было, когда твоя мать начала программу помощи обществу. Город позаботился обо мне, а затем отправил меня в школу медсестёр. Я не знаю, что бы я делала, если бы была одна.