— Славики, — начал Мартин, но потом подумал: «К чёрту их».
Он встал, чтобы уйти.
— Подожди, приятель, — сказал один из парней в баре. И продолжил: — Ты тот поэт, парень, который женился на девушке Энн, дочери Джоша и Кэт Славик.
— Верно, — сказал ему Мартин. — Откуда, чёрт возьми, ты знаешь…
— Вернись обратно, приятель, — пригласил бармен. — Просто у нас бывают проблемы с посторонними. Это Уолли Битнер, Билл Эберхарт и Дэйв Кромер.
Мартин не знал, как оценить эту внезапную перемену отношения.
«Что, чёрт возьми, происходит?»
— Я Мартин…
— Мартин Уайт, верно? — сказал Дэйв Кромер.
— Ты кто-то вроде поэта, да? — добавил Билл Как-его-там.
«Сначала они практически вышвырнули меня за дверь, теперь они уже знают моё имя», — размышлял Мартин.
— Да, мы слышали о тебе, — сказал бармен. — От Кэт и Джоша. Ты как бы помогаешь Энн с Мелани из-за того, что Энн много работает юристом, верно?
— А, да, — сказал Мартин.
Интересно, что ещё мать Энн говорила о нём? Наверное, ничего хорошего.
— Мы приехали сегодня из города, чтобы увидеть отца Энн.
Все мрачно кивнули.
— Чёртова неприятность, это так, — Билл Как-его-там продолжил. — Джош — отличный парень.
— И доктор Хейд, — добавил бармен, — он говорит, что надежды мало. Бедный парень. Мы все будем чертовски скучать по нему.
Это был невесёлый разговор. Прежде чем Мартин смог сменить тему, они сделали это за него.
— Меня зовут Андре, кстати. Любой друг Славиков — наш друг. Ты пьёшь пиво или крепкие напитки?
— Э-э-э, пиво, — запнулся Мартин. Теперь последовал жуткий вопрос любого пивного сноба в таком месте, как это. — У вас есть импортное пиво?
— Не-а. Нет импорта. У нас отечественное.
«Что там может быть?» — Мартин задумался.
— У нас ЛЛ, — сказал он.
— Это то пиво, о котором даже я никогда не слышал.
— Локвуд Лагер. Свежее не придумаешь — я делаю его прямо здесь, прямо в подсобке.
«Местная пивоварня», — подумал Мартин.
Это было уникально. В таком месте он ожидал самого дешёвого и худшего.
— Налейте мне одну, — сказал он.
— Здесь нет чуши, не думай, — сказал Андре. — Я сам выращиваю хмель и ячмень. Возраст каждого бочонка около шестидесяти дней. А в другие города продавать ни за что не буду — пусть хоть обоссутся от злости. Я также делаю водку, скотч и джин.
Андре поставил кружку. Мартин потянулся за бумажником, но Андре поднял большую руку.
— Ни за что, друг. У тебя что, крыша съехала?
— Крыша съехала?
— Да, чувак. Как на доме.
Андре и трое его местных расхохотались.
Мартин понюхал и сделал глоток. Полный, крепкий вкус, очень солодовый, но не сладкий и не приторный.
— Мои комплименты пивовару. Отлично. Вы должны разлить его по бутылкам, вы заработаете целое состояние.
— Не моя тема, — сказал Андре. — Мама Энн, Кэт, ты, наверное, знаешь, что она кем-то вроде здешнего мэра и не слишком увлекается алкоголем. Вот почему в городе нет алкогольного магазина. Последние пятнадцать лет я варю по пятнадцать бочонков в месяц. Нас это вполне устраивает.
Это пиво действительно было хорошим; Мартин был поражён. Пивовар с навыками Андре может стать миллионером на сегодняшнем рынке микропивоварения США. За спиной Андре Мартин заметил деревянные, а не алюминиевые бочонки и линию для льда вместо охладителя бочек. Когда дело доходило до подлинности, Андре не стал бы дурачиться.
— Да, Энн, она замечательная женщина, — продолжал Андре. — Я знал её такой всегда, ещё когда она росла. Настоящая умница.
Уолли сказал:
— Она здесь настоящая легенда. Большинство девчонок Локвуда, они остаются дома. Мы все болеем за нашу Энн там, в большом городе.
— Мы искренне надеемся, что у неё всё получится, — добавил Билл Как-его-там.
Чёрт возьми, как его звали?
— Спасибо, — сказал Мартин.
Он продолжал осматривать бар, пока пил. Здесь не было фальши: это было место, куда рабочий класс приходил напиться после того, как напьётся в поле. Тут не было ни часов Bud Light, ни подставок Beefeater, ни липовой барной эклектики. «Перекрёсток» был настоящим. Только крыша, несколько табуреток и бар. Мартин даже не заметил там кассовый аппарат.
Андре выглядел лет на пятьдесят, но был в хорошей форме; на самом деле, все они были такими — физические данные и манеры поведения, отточенные тяжёлой и честной работой на протяжении всей жизни. На Андре были джинсы, чёрная футболка и ремень на поясе. У него были жёсткие волосы и большое дружелюбное лицо, но в нём была и суровость, как будто по нему могли ударить двадцатью кувалдами прямо в его бочкообразную грудь, и всё, что это сделало бы, так разозлило его. Мартин отбросил первое впечатление. Ему нравилось это место, и ему нравились эти люди.