Т: И иногда они наказывали нас, рекканов, я имею в виду, если мы не приносили достаточно хаслов, или они наказывали нас просто потому, что им это нравилось. Помню, как-то раз я должен был привести хасла, но не смог его найти, поэтому вифмунук заставила всех мунуков изнасиловать меня, а в другой раз они приказывали нам трахнуть один из трупов до того, как тех приготовят…
Г: Расскажи мне больше о демоне, Эрик?
Т: Все виды ужасного дерьма, вещи, о которых вы никогда не слышали, о которых вы никогда не могли себе и подумать, — они делали это целую вечность, для неё. Вот как они поклоняются ей.
Г: Демону, ты имеешь в виду? Как они поклоняются демону?
Т: И я не могу вам сказать, сколько раз я спускался туда, где они отрезали голову какому-нибудь парню и пускали кровь в четтл. Четтл — это большой котёл, в котором они готовили, и много раз они сидели на каком-нибудь парне и забивали ему гвозди в голову или втыкали спицы в уши…
Г: Эрик, Эрик…
Т: Да, док, самое отвратительное дерьмо, которое только можно себе представить, и всё это было для них большим развлечением, например, вытащить кишки какого-нибудь парня, пока он ещё жив, или повесить какую-нибудь девушку вверх ногами, отрезать ей голову и обескровить её в кастрюлю для хастига и всякое другое дерьмо, да, док, вот на что были похожи сны…
Г: Сны, Эрик? Это были сны?
Т: Нет, нет, я имею в виду, что они были похожи на сны, они казались снами, но через некоторое время понимаешь, что это вовсе не сны. Знаешь, что они настоящие.
(Пациент внезапно замолкает. Частота сердечных сокращений 72. Гипносинтез приостановлен, так как пациент больше не отвечает.)
«Сны, — подумал доктор Гарольд. — Демоны».
Суд не санкционировал дальнейший гипносинтез или наркоанализ. Они были удовлетворены тем, что Тарп был просто биполярным шизофреником, разыгрывающим иллюзию сна. Дело было закрыто. Но это не устранило противоречий. Неудивительно, что Грин никогда не был удовлетворён. Эрик Тарп явно страдал галлюцинозным бредом, однако его реакционная способность, результаты психологических тестов и визуальной оценки не указывали на бредовое поведение. Это были не те вещи, которые человек мог подделать. Он положил стенограммы и полез обратно в сумку, извлекая блокноты. Единственным развлечением Тарпа в отделении было рисование. Сразу же доктор Гарольд заметил рудиментарные, но подробные художественные навыки. Рисунки были захватывающими; их были сотни. Многие странные слова из монологов Тарпа были написаны между сценами. Хасл. Мунуки. Реккан. Эскиз очереди обнажённых женщин, разрезающих мужчину, был подчёркнут: вихан. Ещё больше женщин смотрели на полную луну с раскинутыми руками: доэфолмон. На многих эскизах были изображены оргии, обнажённые женщины, прорисованные до мельчайших деталей, поверх мужчин с пустыми лицами. Под ними читалось: сексспел, и на многих рисунках в стороне стояли второстепенные фигуры с такими же пустыми лицами. Тем не менее, одно лицо на каждом было, очевидно, художественным воплощением Тарпа самого себя: бледное, с широко открытыми глазами, пристально смотрящее. А вот и этюд на всю страницу: он нарисовал себя с лопатой в какой-то дремучей лесной лощине. Бригореккан — гласил он. Пациенты, особенно шизофреники и галлюцинотики, часто создавали собственные словари для своих личных деменций. Часто встречалось слово Фуллухт Лок, а ещё чаще: лилок.
Всё это было с сексуальным подтекстом. Безумие Тарпа, должно быть, было побочным продуктом грубых сексуальных страхов. Он не ненавидел женщин, как светские женоненавистники, он их боялся. Мужским фигурам на эскизах были присвоены грубые черты лица. Но женщины были другими. Их тела были прорисованы до мельчайших эротических деталей, но чего-то им всем не хватало.
Лиц.
Ни у одной из женщин не было лица, и это был ещё один явный признак бредовой сексуальной фобии.
«Он не может, — понял доктор Гарольд. — Он не может нарисовать их лица, потому что боится».
Доктор Гарольд перевернул случайную страницу. Он сделал паузу.
Вот было лицо.
«Боже», — подумал он.
Его ясность ошеломила его. Он смотрел на рисунок женщины на всю страницу. Луна светила сквозь заросли ежевики и полосы деревьев; женщина стояла в лощине. Доктор Гарольд вздрогнул. Набросок был больше, чем набросок — это была дихотомия, сочетание крайностей. Отвращение столкнулось с эротической красотой. Извращённое столкнулось с благоговейным.
«Что происходило в голове Тарпа, когда он писал это?»
Доктор Гарольд в своё время повидал немало произведений искусства пациентов. Искусство было катарсисом, а катарсис сумасшедшего логически отражал безумное искусство. Но это…