Энн заглянула внутрь.
Спальня, скромная, но удобная, как и весь дом. Однако обстановка — яркие шторы, ярко раскрашенная мебель — никак не могла принадлежать взрослому. Должно быть, это комната Рены.
Но что это был за гул?
Она посмотрела дальше. Косой солнечный свет проникал внутрь, и её внимание привлекло движение. Белое движение в бликах солнца.
«Что за…»
Энн моргнула, глядя. Мягкий, слабый гул продолжался.
Она сглотнула, когда поняла, что видит.
На маленькой аккуратной кровати ёрзала фигура. Ярко-белая кожа в бликах. Это была Рена. Голая. Её спина выгибалась. Стоны и горячее дыхание вырывались из её горла. Сначала Энн подумала, что девочка, должно быть, бьётся в конвульсиях от какой-то болезни. Но ещё одно пристальное внимание показало ей, что не дискомфорт заставил юное тело Рены сжаться в судорогах. Это был экстаз.
Гул сохранялся, колеблясь. Энн отметила его источник.
Дочь Милли манипулировала блестящим белым вибратором между ног. Вибратор был огромным. Сухожилия на внутренней стороне бёдер девушки напряглись, когда она держала устройство обеими руками. Груди девушки были крошечными на её вздымающейся грудной клетке. Её живот втягивался и выпирал; пальцы ног впились в простыни. Громкость гигантского вибратора увеличивалась и уменьшалась каждый раз, когда его вставляли и вынимали. Размер этой штуки по сравнению с крошечным влагалищем Рены заставил Энн заметно задрожать.
Рена продолжала корчиться, медленно втягивая и выталкивая устройство. Ощущения исказили её лицо. Неразборчивый шёпот слов сорвался с её губ.
— Доэфолмон, бладмон, все дотеры дают лоф…
Каждый раз, когда гудящее устройство погружалось, Энн казалось, что она сама это чувствует. Это вызывало у неё отвращение. Сразу же она почувствовала необходимость ворваться в комнату, чтобы остановить это.
Но будет ли это действительно в её праве? Это была дочь другой женщины. Какое право имела Энн наказывать ребёнка Милли? Да и что бы она сказала в любом случае?
— Дай лоф, дай лоф, дай лоф…
«Лоф?» — подумала Энн.
Что это были за слова, которые она бормотала? Вибратор загудел. Тогда Рена застонала, закатив глаза, когда в следующий раз она втолкнула вибратор так глубоко в себя, что был виден только конец. Энн чуть не потеряла сознание.
Она отступила обратно в холл, не давая о себе знать. Быстро и незаметно она нашла бутылочку витамина В12. Выходя из дома, она всё ещё слышала ровное гудение вибратора и страдальческий голос Рены:
— Доэфолмон, доэфолмон…
Энн быстро вышла из дома.
«Боже!»
Это было реально? Её не волновало, что это не её дело, и её не волновало, насколько сексуально либеральными стали времена.
«Пятнадцатилетним нельзя мастурбировать вибраторами!» — была убеждена она.
Знала ли Милли, что делала её дочь, когда её не было дома? Обратная прогулка по городской площади охладила её. Правда, это было не её дело, но один момент не отпускал. Это была та самая девушка, которая подружилась с Мелани. Энн не хотелось думать о своей реакции, если она когда-нибудь застанет Мелани за тем же.
И что это были за странные слова, которые бормотала Рена?
Энн решила не обращать на это внимания. Упоминание об этом Милли может вызвать опасения, не говоря уже о смущении. Что она могла сказать?
«Эй, Милли, я видела, как твой ребёнок мастурбировал вибратором размером с кукурузный початок».
Нет, она не могла этого сказать.
«Пусть Милли сама позаботится о своём ребёнке», — решила она.
Пикман-авеню оставалась такой же безлюдной, как и прежде. Большая церковь со шпилем отражала ярко-белый свет на солнце. Энн перешла дорогу и остановилась. От универсального магазина Нила отъезжала машина.
Энн стояла на улице, оглядываясь назад.
Это был синий Mustang GT.
«Моя машина», — поняла она.
Хотя она не могла быть уверена, в ней ехали два человека. Слева был Мартин.
А справа была Мэдин.
Стеклянная трубка имела двадцать сантиметров в длину и почти десять миллиметров в ширину. Младшая обильно смазала её вазелином. Она сделала паузу, ухмыляясь. Затем она начала вставлять трубку в маленькое отверстие на конце пениса Зака.
— Делай это медленно, дорогая, — посоветовала виффорд. — Мы не хотим, чтобы она разбилась… пока.
Ужас захлестнул Зака. Двое рекканов привязали его к столу толстой пенькой. Один из рекканов был новым, другой — пивоваром. Теперь они стояли в стороне, позади Мэдин и Вендлин. Зак боролся со своими ограничениями, но только терзал себя за свои усилия.