Он носил тёмную одежду. С собой у него был фонарик и дробовик за спиной. Порозовевшая луна последовала за ним; это, казалось, беспокоило его, когда он шёл через густой лес.
«Провидение», — подумал он.
Теперь это было почти смешно. Было ли это провидением, что он умрёт здесь, в их руках?
«Почему я вообще это делаю? — спросил он себя. — И что я делаю на самом деле?»
Он не был уверен, что ответить самому себе, потому что это было правдой. Он действительно не понимал, что делает, не так ли? Если бы все его подозрения были реальными? Что бы он сделал? Что он мог сделать?
Было далеко за полночь. В конце концов, лес закончился на тихой жилой улице. На улице было темно, но несколько окон были освещены. Эрик последовал вплотную к теням.
За поворотом вспыхнули фары. Эрик нырнул в укрытие. Казалось, что машина замедляется. Он снял с плеча дробовик и замер. Фары блуждали по верхушке живой изгороди, за которой он прятался.
«Полицейские», — понял он.
Пятно двигалось вдоль деревьев на уровне головы. Он мог слышать писк радио. Видели ли они его? Неужели провидение так жестоко, что позволило ему пройти весь этот путь только для того, чтобы умереть от рук той же полиции, которая поймала его много лет назад?
«Нет, нет, — подумал он. Ружьё в его руках стало скользким. — Я не собираюсь умереть прямо здесь».
Машина проехала мимо. Эрик заметил герб и буквы на двери: «Полиция Локвуда». Лунный свет освещал лицо водителя. Это был Байрон, парень, который его арестовал.
Вскоре фары исчезли за следующим поворотом.
Он возобновил своё продвижение через город. Он изо всех сил пытался вспомнить, где именно всё находилось. Вот Мид-стрит, а вот Локхейвен-стрит. Ему придётся подойти со стороны городской площади, чтобы не попасть в полицейский участок. В шутку он представил, как открыто прогуливается по Пикман-авеню, насвистывая и махая рукой шерифу Барду.
Через квартал вниз, сквозь высокие деревья, вздымался белый шпиль.
«Снова дома», — подумал Эрик.
Лунный свет окрашивал белые стены церкви в розовый цвет. Он полз вокруг очень медленно, с вытаращенными глазами. И вот они: маленькие каменные ступени, ведущие к проходу под церковью. В конце ступенек он увидел дверь.
Эрик остановился на мгновение. Воспоминания вспыхивали в его голове и исчезали, как изнурительный кошмар. Было ли это действительно провидением? Или его собственным ужасом? Это было больше, чем просто дверь, которая ждала его. Это было его прошлое.
И оно ждало, он знал, с распростёртыми объятиями.
Мартин проснулся в постели с головокружением и тошнотой. Темнота была как маска на его лице. Он спал, но всё, что он мог вспомнить, были потоки отвратительных пятен и полос, похожих на образы яркой грязи. Он чувствовал себя словно в песке и дурно пахнущим. Он потянулся к Энн, но её сторона кровати была пустая и гладкая. Где она могла быть в этот час? Часы показывали 01:30 ночи.
«Господи», — пробормотала мысль.
Он лёг на спину, напрягая силу воспоминаний. Где он был весь день? Он вспомнил, как зашёл в «Перекрёсток», выпил немного пива с Андре и некоторыми другими парнями. Потом…
Что?
Он не мог вспомнить. Он даже не мог вспомнить, как вернулся домой. Всё, что осталось, было обрывками того, что могло быть только кошмаром. Он помнил странные вкусы и запахи. Жару. Пот. Волны стонов и…
«Господи», — снова подумал он.
Один из образов во сне всплыл до конца: она оседлала его, горячее тело прижало его к земле. Пот стекал на его лицо и грудную клетку, её груди колыхались, а странные слова, казалось, сочились сажистым дымом вокруг его головы. И тут он вспомнил лицо, которое смотрело на него сверху вниз. На этот раз это лицо было не Мэдин.
Это было лицо матери Энн.
«Что, чёрт возьми, не так со мной? — спросил он себя с отвращением. — Мало того, что мне снятся измены… Мне снится, что я трахаюсь с матерью Энн, ради бога!»
Осознание этого заставило его почувствовать себя ещё грязнее. Часть того, что сейчас происходило, он мог понять. Он пришёл домой поздно, пьяный. Энн была зла, поэтому её здесь не было. Вероятно, она спала внизу на диване.
«Должен сказать, что я этого заслуживаю. Я чертовский придурок!»
В прошлом у него были проблемы с алкоголем, но он был уверен, что победил их. Он никогда не стал бы кем-то, если бы позволил старым демонам своей жизни вернуться к нему. Он был поэтом, учителем, и у него были обязанности перед Энн и Мелани.
«Мне лучше собраться с мыслями и завязывать с алкоголем», — сказал он себе.
Он включил ночник и встал, схватив халат. Он не выносил собственного запаха. Он прошёл по коридору, но остановился перед дверью в ванную. Он услышал бегущую воду. Господи, кто мог принимать душ в такой час? Мартин заглянул в комнату Мелани и обнаружил, что она пуста, а кровать не расстелена.