Теория дается Вам легче, чем практическая сторона жизни.
Вы смотрите на жизнь довольно мрачно, вечно ожидаете от нее неприятных сюрпризов и внутренне к ним готовы.
Когда случается что-то плохое, Вы не раскисаете, а, наоборот, мобилизуетесь. На Вас можно положиться в трудную минуту, но в веселой компании Вы иногда чувствуете себе не в своей тарелке.
А еще Вы верите в загробную жизнь.
Если психологический портрет на Вас не похож, вспомните, в каком пункте Вы колебались, вернитесь туда и пройдите по другой ветке.
Часть четвертая
ветвь седьмая
Но это было сильнее меня, я обернулась.
В ту же секунда дверца открылась. Оставив ее нараспашку, Олег кинулся ко мне, а я… я сама шагнула ему навстречу. И прижалась к его груди, и зарыдала от чувства вины, от сознания своей скверности, от невыразимого облегчения — от всего сразу.
— Прости меня, прости, прости… — лепетала я. — Нет, уходи… Еще минуточку, и уходи… Я сейчас справлюсь…
— Никуда я не уйду, — прошептал он мне в макушку. Потом полуобнял меня, повел к подъезду. — Ни о чем не думай. Просто живи, и всё. Я тоже ни о чем думать не буду.
Я поняла, что именно этого мне сейчас больше всего хочется: ни о чем не думать, обо всем забыть. Так я и сделала.
Мы поднялись ко мне, и наступила лучшая ночь моей жизни. Я знала разных мужчин. Пылких, нежных, неутомимых, изобретательных — всяких. Но никогда я не чувствовала такого полного опьянения любовью. Потому что Олег был одновременно и пылким, и нежным, и неутомимым, и изобретательным.
— Ты самый лучший любовник на свете, — сказала я ему, когда мы лежали, пытаясь отдышаться. — А я, дура, чуть от тебя не отказалась.
— Просто ты наконец полюбила, — ответил он.
И это было правдой.
Под утро, когда он наконец уснул, я все-таки стала думать. О том, что у меня впереди три чудесных месяца и что это очень-очень много. Мне несказанно повезло. Я самая счастливая женщина на свете.
Под ложечкой очнулась и зашевелилась боль. После приема сулажина прошло больше двенадцати часов. Поселившийся во мне звереныш проснулся, разинул голодную пасть и начал кусаться. Мне не хотелось глушить остроту ощущений лекарством, я терпела, сколько могла. Но хищник ворочался всё нетерпеливей, он грыз мои внутренности с нарастающей яростью.
Я не спартанский мальчик, я не выдержала.
Тихонько, чтоб не разбудить любимого, спустила ноги с кровати, потянулась дрожащей рукой к столику. Проглотила таблетку. Но лекарство начинает действовать не моментально. Я согнулась пополам, кусая губы. И не сдержалась, застонала.
Раздался шорох.
Олег сел, обхватил меня за плечи.
— Тебе больно?
Я хотела сказать: «Сейчас пройдет» — и не смогла. Снова простонала.
Тогда он стал целовать мои плечи — с такой страстью, словно наше свидание только что началось. И через минуту я стонала уже не от боли, а от наслаждения.
Олег что-то повторял шепотом. Я разобрала:
— Ты как цветок, как цветок, как цветок…
Он снова уснул, а я лежала и плыла, покачивалась на волнах — уж не знаю, от сулажина или от блаженной расслабленности.
Захотелось пить. Слишком много орала — пересохло горло. Я медленно сняла с груди его руку, поднялась. Посмотрела на Олега, на цыпочках вышла из комнаты.
У дверей валялся пиджак. Олег бросил его, когда мы, обнявшись, шли из коридора, срывая с себя одежду.
Я подняла, поцеловала рукав. Захватила пиджак с собой, чтобы повесить как следует. Перед этим встряхнула.
Из кармана вывалилась маленькая фотография. В темноте было видно только, что это портрет, а чей — непонятно.
В наши времена никто не носит фотокарточек — все щелкают мобильником. Если у человека в кармане снимок, это должно быть кто-то особенно дорогой.
Я вдруг сообразила, что совсем ничего не знаю про семью Олега. Женат ли он? Есть ли у него дети?
На кухне я включила настольную лампу, поднесла к ней фотографию — и вздрогнула.
Это была брюнетка, которая сегодня — то есть уже вчера — заходила на курсы попрощаться. Олег сказал: «Одна из тех, кого я приготовил».
Я вернулась в коридор, ощупала пиджак. Других снимков там не было.
Если «одна из», то зачем карточка? Вчера женщина Олегу ничего не передавала. Я бы заметила. Судя по обтрепавшимся углам, фотография пролежала в кармане долго, я поднесла ее к носу и ощутила запах Олега.
Перевернула. Там было написано: «От твоего сломанного цветка. Помни меня, пожалуйста. Лола».
Несколько минут я просто сидела, судорожно сжимая и разжимая пальцы. Потом вспомнила, что нащупала в кармане пиджака телефон. Сходила за ним.