Нурбахар была уверена, что шахзаде узнает ее, но в душе таился страх, что он может вновь ее отвергнуть на глазах у всех. Тогда вся жизнь закончится, и идя наперекор Аллаху, она закончит свое существование. Руки дрожали, сердце билось чаще, а перед глазами поплыло, когда двери распахнулись, и к ним вошел шахзаде Осман. Девушки замерли. Он шел твердым, размеренным шагом, бросая на наложниц взгляды, но казалось, что ни одна ему не нравится. С виду красивые, но совсем не такие, какими их хотел видеть шахзаде. Все годы, проведенные вдали от дома, он думал о том, как вернется, какими будут девушки в его гареме, и как быстро он сможет стать счастливым. Все было куда сложнее. Осман не мог без боли вспоминать места, по которым когда-то ходил со своей матерью и сад, где все закончилось. Теперь, когда пришло его время, он боялся, что женщина, которая родит для него шахзаде не будет похожей на его мать. Он боялся, что она не сможет в полной мере любить... Наложницы были слишком юны и глупы. Каждая тряслась от его присутствия, и лишь двое выглядели спокойными. Осман остановился рядом с девушкой, что сильно сжимала руки. Она его не боялась... ей правило волнение. Чистая девушка с большой душой. Шахзаде чувствовал это. Ему безумно хотелось успокоить ее, дотронуться до ее рук, сказать, чтобы она не нервничала, но не мог. Будущий падишах не должен проявлять жалость к наложницам. Все девушки – принадлежат ему, а это значит, что они уже попали в прекрасную жизнь.
Он подошел к следующей наложнице, она сразу же подняла на него взгляд и улыбнулась, отчего на щеках появились ямочки. Что-то в ней показалось ему знакомым, но он не мог понять что. Его брови сошлись на переносице, когда он осознал, что наложница в открытую и без страха смотрит в его глаза.
— Гульгюн-калфа, следовало бы лучше учить девушек. – Твердо произнес Осман, и Нурбахар заметила в его голосе нотки султана Ибрахима.
Шахзаде прошел, осматривая всех девушек, и в каждой видел лишь разочарование. Вернувшись к первым двум девушкам, он на мгновение задумался. Обе хороши, но одна из них осмелилась взглянуть на него без его разрешения. Это означало лишь то, что когда он станет султаном, ничего не изменится. Его мать никогда так не позволяла себе смотреть на отца.
В то время, как все девушки успели осмотреть его, лишь одна оставалась неприступной. Только одна смотрела в пол и продолжала сжимать руки. Сделав вдох, он еще раз взглянул на всех девушек и протянул платок одной, что лучше всех владела собой. Ее пальцы мягко обхватили нежную материю, а на лице появилась легкая улыбка, отчего сам Осман лишь шумно выдохнул. Он считал что, сделал правильный выбор.
Он ушел, и Нурбахар с облегчением выдохнула, направляясь в покои, как вдруг услышала:
— Шахзаде тебя пожалел!
Айка стояла уперев руки в бока и с вызовом смотрела на Нурбахар.
— Пожалел? – улыбнулась девушка, крепче сжав в руке платок. — Пожалел он тебя, раз не наказал за то, что ты осмелилась взглянуть в его глаза. Хотя... кто знает, может он просто не озвучил свое решение?
— Будь я за стенами дворца, тебе бы не поздоровилось. – Прошипела Айка, сжав кулаки так сильно, что ногти впились в кожу.
— Будь ты за стенами дворца, ты бы никогда не узнала обо мне. Я всю жизнь прожила здесь, и не позволю какой-то безродной девке с базара так разговаривать со мной.
— Нурбахар! – Гульгюн-калфа указала ей взглядом на верхний этаж, а затем перевела взгляд на девушку, что начала эту ссору. — Айка-хатун, ты слишком громкая. Научись сдержанности.
Эта ночь должна была быть незабываемой и самой лучшей для Нурбахар. Она верила в то, что шахзаде забыл о своих словах, сказанных ранее. Не мог же он не узнать ее? Или мог? Подготовка займет весь день. Усталый после долгой дороги шахзаде наверняка захочет отдохнуть, и Нурбахар должна помочь ему расслабиться. Но как это сделать, если она сама была слишком взволнована?
После бани девушку готовили к ночи с шахзаде. Лучшее платье, лучшие ароматы. Но это все не радовало Нурбахар. Она волновалась, помнила слова Османа и никак не могла выбросить их из головы.
— Нурбахар, – Гульгюн-калфа вошла в покои и улыбнулась, видя насколько хороша ее дочь.