Глаза в глаза, и Кетрин кажется, что все это не реально. Он рядом с ней, и это ее идеальный мир. Посетители проходят мимо их, но Кетрин и Элайджа словно не замечают всех этих людей.
— Элайджа, - вздыхает Кетрин дотрагиваясь до его лица. — Ты здесь... Ты спас меня... Знаешь, впервые в жизни я так отчаянно молилась, прося сохранить свою , и так уже грешную и черную душу.
— Значит ты правильно молилась, и Бог простил тебя, - улыбнувшись отвечает мужчина. — Что произошло?
— Клаус, как я поняла, это твой брат, приказал Стефану доставить меня к нему и по словам Стефана, он лично желал отомстить мне за тебя, - пытается объяснить она.
— Насколько я знаю своего брата, он словно Дьявол, его методы жестоки, - отвечает он. — Никлаус не просто бы убил тебя, а заставил страдать, всеми известными ему способами. Я даровал тебе свободу. Почему ты не ушла с дочерью? Ты должна была уйти.
— Без тебя моя свобода бессмысленна, а Надю я спрятала у того доктора египтянина, и я правда желала покончить со всем этим, у меня есть деньги, которые я отложила за забронированные билеты, но уехать я смогу только в конце месяца, - грустно, опустив взгляд шепчет Пирс. — Элайджа, Авроре сейчас нужна помощь. Она плюнула в лицо Стефана, который угрожал ей, привел полицию, только чтобы она выдала меня. Я пошла сама, чтобы спасти ее.
— Хорошо, я попытаюсь исправить это, на сколько это возможно, - сухо отвечает Майклсон направляясь к входу бар.
— Подожди, - Кетрин хватает его за рукав пальто, отчаянно пытаясь остановить его. — Ты простишь меня? Потому что я пыталась забыть тебя, выбросить из своей головы и памяти, но это чувство настолько сильно, что у меня не выходит. Я люблю тебя.
— Простишь ли ты саму себя? - смотря в глаза говорит Элайджа. — Я тоже пытался забыть, но не вышло.
Кетрин замирает на месте наблюдая, как тень Элайджи скрывается за железной дверью.
Кетрин замерла на одном месте и сейчас для нее не существует реальности, в которой мимо ее проходят посетители бара, которых сопровождают охранники заведения, полицейские уезжают, получив прямое указание от Саида держать язык за зубами или им придется поплатится.
Свет фар в глаза, и внутри Кетрин словно сгорает, плавится, словно воск свечи. Элайджа был прав, и прежде всего она не простит себя, за то, как поступила с ним. Она не простит себя, ведь по ее вине, все то светлое чувства, что она испытывает к нему обратилось в черное, в грязь. Но, теперь она знает, что Элайджа испытывает все тоже, что и она, и впервые она чувствует правильно. Чувствует, что его чувства к ней не изменились, а значит, она исправит все, она отчаянно будет пытаться склеит то, что разбито, будет верить и делать все для того, чтобы вновь завоевать доверие и сердце Элайджи. Она улыбается, ведь теперь у нее есть план, и Бог простит все ужасные поступки, которые она задумала, ведь все это она будет делать ради любви. Ее рука касается железной дверной ручки и Пирс входит в бар с надежной,что у нее есть шанс доказать ему свою любовь, и видя тени в дали Кетрин направляется прямо туда.
Мужчины сидит за столиком что-то обсуждая за бокалами виски.
Аврора переступает через осколки осматривая все то, что разрушено. Осколки стекла, испорченные пулями обои и вывески бара.Все это причиняет Авроре невыносимую боль, и только она знает, сколько требуется сил до того, чтобы сделать шаг вперед. Она не бросит этот бар, ведь тяжело бросать то, что было твоей частью жизни многие годы. Этот бар часть ее жизни, истории. Де Марсель опускается на колени беря в руки осколки одной из разбившихся бутылок виски.
Закрыв глаза она словно переносится в прошло. В тот день когда впервые увидела того, кто похитил ее сердце. Она помнит тот день, когда он зашел в этот бар. Это было летом, на ней было легкое платье цвета спелой малины. Она была молода, но знала слишком много тайн. Покачивая бедрами, стуча каблуками Де Мартель уверенно двигалась вперед давая указания рабочим, которые расставляли мебель.
Клаус Майклсон зашел в этом желая познакомится с владельцем бара, ведь Элайджа много рассказывал о талантливом друге Тристане, и для Клауса было честью познакомится с ним, тем более семьи дружили много лет, а Клаус так и не был знаком с детьми Фронсуа Де Мартеля.