Клаус уверенно делает шаг вперед осматривая помещения, делая для себя выводы о том, что у владельца заведения безупречный вкус, ведь на удивление Майклсогу нравится абсолютно все.
— Я желаю познакомится с владельцем этого заведения, Мистером Де Мартельем, - громко рявкнул Майклсон осматривая посетителей.
— Вы ошиблись. Я исправлю вас, - Аврора улыбается оборачиваясь к нему, не боится подойти и протянуть руку в знак приветствия, словно она мужчина. — Мисс Аврора Де Мартель. Мой брат подарил мне этот бар. Правда здесь красиво, Мистер Майклсон?
— Черт! Женщина! - Майклсон произносит свои мысли в слух,а у Авроры это вызывает смех.
Она была первой, и пожалуй единственной женщиной, которая высмеяла самого Клауса Майклсона.Они быстро нашли общий язык, ведь Аврора умела управляться с мужчинами и была хороша. Пламя в ее душе горело ярко и не спешило угасать. Вместе они горели ярче. Вспышка. Взрыв. Огонь. Клаус наблюдал за ней несколько недель и каждая черта, каждый жест, наполненный пленительной грацией, все в ней - гибельно-прекрасно. Словно сошедшая с лучших полотен великих мастеров Возрождения, стоило на мгновение задержать на ней взгляд, отвести его Майклсон был не в силах. И, чем дольше он на нее смотрел, тем отчетливее понимал, что обречен. Она боялась признаться себе, но как только он зашел в ее бар, то Аврора поняла, что обречена, ведь любовь к нему пронзила ее сердце словно пуля. Внутри ее пожар. Внутри его пожар. И, в один вечер Клаус Майклсон решил, что этому пора положить конец. В ту ночь Де Мартель сидела за одним из столиков, не ела, а только пила виски. То, что женщина пьет односолодовый виски поражает его, и дня себя, Майклсон делает еще одну пометку : Им нравится алкоголь одной и той же марки. Они похожи. Майклсон тихо приближается к ней, но Аврора чувствует дыхание его горячие дыхание за своей спиной.
— Любовь моя, я знала, что ты меня найдешь, но ремонт еще не закончен, так, что убирайся, - ухмыляется она наливая в пустой бокал порцию виски.
— Мой любимый виски, - отвечает Майклсон.
— Мы похожи, Клаус, - начинает Де Мартель. — Жаждем власти, манипулируем, играем судьбами людей, проливаем кровь. Но, всем наплевать, почему мы стали такими. Я стала такой после того, как в гангстерской разборок умер тот, кого я любила. Армин умер. В тот день я поняла, что если судьба отняла у меня любовь, то я начну проливать кровь.
— Там, где я только любовь и кровь не прольется, - выпив янтарную жидкость Майклсон ставит бокал на стол.
Любовь - это заряженное оружие, и оно стреляет, чтобы убить. Это безумство. Это убивает. Но, Аврора готова умереть, обжечься. Ведь, влюбленный человек ничего не замечает, сует руку в огонь зная, что это обожжет его. Огонь обжигает, оставляет ожоги, точно также обжигает и любовь.
Аврора смеётся, выплескивая янтарную жидкость на рубашку Клауса, ведь и без того опьяневшая Де Марсель не может удержать бутылку в танце. Танцы и выпивка – это их объединило. Клаус лишь усмехается и поднимает уголки губ, направляя ее в танце. Она так и не поняла, что же в нём такого, что она, после смерти возлюбленного, теряет контроль над собой. Теряет контроль смотря в его,пасмурные, словно тучи глаза.Медленно, плавными движениями, она заводит руки за голову, выпускает бутылку, и та разбивается о пол. Майклсону наплевать и посмотрев на осколки он поднимает лицо и целует Аврору в губы. Ей мало, и она рычит и пытается взять контроль над ситуацией, но – не в этот раз. Она потеряла контроль.
Клаус виртуозно, не разрывая поцелуя, расстёгивает застёжку ее платья, надрывает легкую ткань, что одежда Авроры расходится по швам, а это было одним из любимых платьев рыжеволосой, и пожалуй в мастерстве обращение с женщинами ему нет равных. Он спускается по шее Де Мартель, дорожкой невесомых поцелуев. Слишком нежно, слишком трепетно, и Аврора сгорает от нетерпения и растворяется в этом новом ощущении, забывает себя, забывает обо всем. И снова смешанная с наслаждением боль – она вскрикивает, теперь уже от настоящей боли. Клаус заставляет ее подчиниться, упасть и удариться о пол. Это больно и необычно, слишком странно. Никто не позволял себе подобного и Аврора морщится от смешанных ощущений, главным из которых всё же остаётся боль. Клаус улыбается, нависает над ней сверху, и эта улыбка больше походит на оскал хищника в предвкушении жертвы. Она ненавидит себя за слабость, но срывает с него рубашку и словно заколдованная любуется его торсом при свете луны. Клаус Майклсон стал ее слабостью. Пожалуй главной слабостью. Бессвязные крики срываются с их губ, эхо наполняет комнату и эти крики не утихнут до восхода солнца. До восхода солнца она принадлежит ему, а он ей.