Снова вздох. Всхлип. Ее слезы капают на пожолклую бумагу. Ее слезы – это боль. Боль, которой расплатилась Керолайн желая быть счастливой. Боль ведь в городе ее мечты его не будет рядом, они не пройдутся по узким улочкам Парижа, они обязательно выпью кофе в летнем кафе с плетеной мебелью. Они обязательно будут счастливы, но только не сейчас. Сейчас еще не настало их время.
*** Чикаго. ***
Не уснуть. Как она могла уснуть, если ее семье угрожает опасность? Если бы опасность грозила ей, то Кетрин бы даже не задумывалась, убила, не обернулась и спасла бы свою жизнь. Так было всегда , и она выживала, потому что не оборачивалась, но сейчас все иначе. Сейчас шагнуть в Ад могут те, кто дорог ей. Кетрин бы не задумываясь сгорела бы в Адском пламени, только, чтобы те, кто ее дорог были живы : дочь и Элайджа. Сердце сжимается в тески, так, словно оно остановится, пропустив несколько ударов. Сжалось в груди и не может разжаться. Сжалось и эта боль обрывает все изнутри. Все оборвалось ,и осталась только боль.
Боль.
Она не спала всю ночь и это не из-за кофе. Она не могла уснуть, потому что чувства тревоги оказалось сильнее. Тревога и предчувствие опасности.
Не уснуть.
Внутри, что-то сжалось и не отпускает.
Комнату заполняют лучи солнце. Июньский солнечный день приходит в Чикаго вместе с рассветом. Тепло. Только вот стоящий ,у окна Кетрин Майклсон-Пирс холодно. Холодно, обнимает себя, на лице проскальзывает улыбка, когда солнечные лучи согреваю оливковую кожу ее лица.
Холодно. Словно за окном собрались грозовые тучи и на землю прольется дождь.
Холодно. По щеке скатилась одинокая слеза.
Она обернулась впервые. Впервые поставила жизни других выше своей.
Обернулась ради спасения жизни тех, кото она любит. Любит. Кетрин обернулась ради любви. Обернулась, а двойная ткань черного платья скроет ее личный Colt, из которого Пирс убивала и не один раз. Полное отсутствие акцента на талии, простой, практически «прямоугольный» фасон обязательно открывает и подчеркивает стройные ноги – длина, едва прикрывающая колено. Основной акцентной зоной становится декольте – демонстративно глубокое или богато декорированное. Черное платье украшенное бисером : черным и серебристым. Вырезанные внизу платья клины украшают нити черного бисера. В черном, словно готовится к худшему.
Она ведь обещала быть с ним до конца, и Кетрин намерена выполнить это обещание. Обещала быть : в горе и радости.
Оборачивается. Внутри все обрывается при виде спящего мужа. Элайджа ведь тоже не спал, и его глаза закрылись только ближе к рассвету. Не станет будить. Пусть спит, и возможно ему приснится лучшей сон. Стирает со щеки слезу.
Без него холодно.
Холодно и тишина.
Бесшумно подходит к постели, на которой спит ее муж. Через силу пытается улыбнуться, легонько касается ладонью его лица.
Касается его лица и только сейчас ей тепло.
Рядом с ним ей тепло.
Элайджа подарил ей тепло и доказал, что любить – это нормально.
Любовь отнимает его холод.
Пусть спит, а она не потревожит его, просто коснулась его лица, и ей слало легче, спокойнее.
Пусть спит, а она мягко закрыла дверь за своей спиной.
Сегодня они ступят в Ад. Ступят вместе и Кетрин готова. Готова, гореть в адском пламени. Готова гореть ради его и их любви.
Добро пожаловать в Ад, Кетрин Майклсон- Пирс.
Добро пожаловать в Ад, Элайджа Майклсон.
Он ведь не спал, притворялся, видел слезы на ее глазах, а сейчас смотрит в потолок, коснулся своей щеки и ему так важно, что она подарила ему свое тепло.
Коснулась своей рукой его кожи, подарила всю свою любовь и тело. Доказала этим прикосновением, что они все еще живы, их любовь жива.
Вздрагивает, когда сталкивается с Мохаммедом у входа в комнату девочек. Но тот ведь прекрасно знает о ее боли. Глаза говорят лучше любых слов. Напухшие, покрасневшие от слез глаза скажут лучше.
— Девочки еще спят? – проглотив подступивший к горлу ком, говорит Пирс.
— Спят, но что произошло с тобой? – преграждает путь.
— Со мной все хорошо? – прикусывает губу.
— Ложь, - строго произносит араб, заглядывая в ее глаза. — Когда вы уезжали, я знал, что ты носишь под сердцем ребенка. Что произошло?
— Жизнь жестока, - ухмыляется, пытается скрыться за маской безразличия. — Это расплата за все мои грехи. Меня пытались отравить, и яд спровоцировал выкидыш. Это нелегко. Я потеряла ребенка от мужчины, которого люблю. Я потеряла ребенка, который должен был принести нам счастье. Я виню только себя в том, что невозможно никогда не подарю ребенка мужчине, которого люблю.
— У тебя болит душа, но это лечится, - кивает мужчина.
— Ты приготовишь для меня лечение? – с облегчением вздыхает Кетрин, цепляется руками в его плечи.
— Никакой врач не излечит любовь. Главное лечение – это вера, верь в то, что у тебя будет ребенок от мужчины, которого ты любишь и которому ты отдала свое сердце и душу, - опускает ее руки. — Вера в то, что т достойна стать матерью. Вера сильнее всего. Верь и стремись к искуплению грехов. Верь в избавление от черноты. Верь в то, что все возможно. Вера и терпение. Я приготовлю одно средства из трав.
— Спасибо, - поблагодарила, готова, упасть перед ним на колени, но мужчина удерживает ее, не позволяет упасть.
— Любовь приносит любовь, - тихо шепчет ей на ухо. — Я верю, что ваша любовь с Элайджей преодолеет все, и даже смерть. Не бойся. Любовь не признает страха. Не бойся, как бы не закончился этот день. Не бойся.