Спрыгивает, толкает Майклсона, передавая ему бутылку виски. Лучше ведь скрыть чувства, чем сказать, что ты чувствуешь. Лучше промолчать, чем разочароваться или проститься.
Прощаться тяжело, но все их поступки привели именно к прощанию.
Они ведь не слабые, чтобы показать, что чувствуют. Они одинаковые, жестокие и не знают милосердия и никогда не показывают эмоции.
Они никогда не попросят остаться. Бессмысленно.
Молчит, но заключает в свои объятья. Крепко обнимает и это прощальное объятье.
Выпивка и веселье объединила их.
Выпивка и депрессия поставила точку во всей этой истории.
“ — Твои странности - это твое очарование.” – слышит Аврора напоследок.
Слышит, прежде чем Никлаус Майклсон сядет в ее автомобиль, и водитель нажмет на педаль газа. Клаус Майклсон скрывается. Скрывается ото всех, кроме “ Великой депрессии. “ Не скроется ни от Мирового экономического кризиса. Не скроется от депрессии, которая заполнила его сердце пустотой.
Никлаус Майклсон может уехать, скрыться от всего мира, но он не скроется от себя, не скроется от депрессии.
Обратно в депрессию.
Сказать “ Прощай. “
***
Обратно в депрессию.
Плотно перебинтовывает руку мужа, легонько касается губами влажной кожи. Пока их никто не видит, они могут позволить себе быть предельно откровенными друг с другом, поговорить о том, что ждет их впереди. Она касается его и ему легко. Легко, как никогда прежде. Легко и любовь предает Элайджи Майклсону силы.
Силы сражаться, не оставить все и не впасть в депрессию.
Чтобы выстоять и пережить депрессию, разлуку с семьей, разруху и смуту в компании Элайджа Майклсон должен озвереть.
Озвереть, ведь сейчас он раненый зверь. Ранен в самое сердце, рана кровоточит, упал, но когда Элайджа Майклсон встанет и все увидяь его монстра, то упадут уже они.
Майклсонам всегда удавалось удержаться на самой вершине.
Жгучая боль, а Кетрин завязывает бинт на узел. Больно, но она ведь знает, что он выдержит, а она будет рядом. Будет с ним до конца. Будет поддерживать и любить, будет обнимать и стряхивать слезы с его глаз, когда наступят самые темные времена. Будет рядом, чтобы после тьмы наступил свет и тот, кого она любит, увидел этот свет вместе с ней.
— Элайджа, посмотри на меня и послушай, нас уже поздно спасать, - руки охватывают его лицо и Кетрин заставляет его посмотреть на него.
— Я всю жизнь, мечтал найти любовь и любить одну, и я нашел тебя, - наклоняет голову, чтобы их лбы соприкоснулись. — А сейчас я вступаю на путь, с которого мечтал сойти. Я не хотел возвращаться… Возвращаться в депрессию.
— Мы вернулись туда, куда не желали возвращаться, вернусь туда, где все началось и где все закончится. Мы вернулись в Чикаго. Больше не будет беззаботной жизни, праздников с алкоголем, больше не будет веселья, и ты, вступил на трудный путь, всё всегда против тебя,ты вернешься обратно в депрессию. Вернешься, чтобы потом выти из депрессии. Нас уже поздно спасать или лечить, и мы не станем лучше. Делай все вопреки, и переверни весь мир, чтобы наша семья устояла. Если нужно озверей. Я знаю, что ты не оставишь компанию и пойдешь на все. Ты сделаешь все, как и я. Знаешь, если мы монстры, то мне наплевать. Наплевать, что нужно будет сделать, чтобы выжить.
— Наплевать? – приподнимает бровь, смотрит в ее глаза.
— Наплевать, потому что наши дети будут лучше нас, - на ее лице проскальзывает еле заметная улыбка.
— Я сделаю все, что нужно, - обещает он.
Вернуться туда, куда не желали возвращаться.
Они ведь не изменяться, и в этом Кетрин права. Права, что по закону жизнь сменяется смертью. На их место придут дети. Когда они умрут на их места придут их дети.
Закон жизни и смерти.
Медленно открывает глаза и повезло ли ей, что она жива. Боль, расплывчатый силуэт в белом.
Умерла?
Все еще жива, потому что доказательства этому боль и бьющееся сердце.