Боль.
Медсестра спешит подбежать к ней, удержать, чтобы она не сделала глупостей. Она еще слаба, потеряла, не мала крови во время жизни.
— Где я? Я умерла?
— Вы в госпитале, у вас в ноге была пуля. Вам пока нельзя ходить. У вас крепкий организм ,если ребенок выдержал такое.
— Где мой муж? Немо…
— Вашего мужа не стало… Мне жаль, но внутри вас осталась часть его, и вы должны быть сильной.
Вдребезги.
Если твоя родственная душа умирает, то лучше не станет : ни через день, ни через год.
Кричит, срывая голос.
Потеряла любовь. Потеряла и поэтому Тайре кажется, что на ее голову обрушались небеса.
Его не стало и поэтому она кричит, стучит кулаками по пастели, которая из-за железной сетки издает весьма неприятный звук. Звук, который давит на уши, что медсестре хочется закрыть ладонями свои уши.
Только бы не слышать.
Не слышать крик женщины, которая потеряла мужа, любимого, будущего отца ее ребенка.
Внутри, где-то под ребрами, становится до невозможности больно. Словно железным прутом насквозь или так, что не вдохнуть. Задыхается и идет ко дну. Задыхается и захлебывается свлими слезами.
Медсестра спешит покинуть палату, принести воды и успокоительное, ведь ее работа - спасать жизни.
Спасти.
Она делает шаг вперед – резкий, необдуманный – и опускает взгляд. Кетрин решилась сама прийти к ней и рассказать все. Рассказать всю правду. Она же поклялась тому, кого любит, что сама скажет Тайре о его решении и рассказать правду. Она не хорошая, ведь ее руки полакать испачканы кровью. Кетрин Пирс не хорошая, но может попытаться быть лучше.
Облачена в черное. Взгляд опущен, ведь она не может посмотреть в глаза Тайре. Не может посмотреть в глаза той, которая потеря все из-за Майклсонов, потеря мужи из-за Кетрин.
— Она права, и тебе нужно думать о ребенке.
Тайра не скрывает антипатию к женщине, вошедшей в палату, от ее вида становится тошно: не по сценарию, нет, прекрати. Тошно. Словно эти стены давят на ее виски.
— Ты жена Элайджи… Мой муж мертв… Боже, Немо мертв!
— Месть погубила его. Став частью семьи Майклсон я поняла, что если ты не Майклсон, то ты пушечное мясо. Они могут ссориться, ненавидеть, причинять друг другу невыносимую боль, но в важный момент ты можешь увидеть, как один Майклсон защищает другого. Я убила твоего отца желая защитить Элайджу. Я убивала много раз и легче мне не стало.
— Говоришь все это, чтобы сделать больнее!? Думаете, вам все позволено?! Майклсоны всегда ставят свою семью превыше всего!
— Нет, тебя спасли потому что врач спросил : « Спасать мужчину или беременную женщину.» Элайджа проявил милосердие и приказал спасти тебя. Он отпустит вас. Вы покинете город и никогда не вернетесь. Попрощаться с мужем, тебе не позволено. Вы уедите завтра.
— Это Майклсоны называют « милосердием. »
— Поверь, судьба та еще сучка, и я тоже расплачусь за все. Возможно, у меня никогда не будет детей. Твой ребенок спас тебе жизнь и мы должны сделать лучшее для наших детей.
— Проследи, чтобы на могильной плите было настоящее имя моего мужа. Я желаю этого.
— Думаю, я смогу сделать это.
Сердце сжалось, когда Кетрин закрыла за собой дверь.
Она потеря все, но осталась жива. Вопреки всему она осталась жива. Но внутри ее осталась часть ее мужа. Часть, ради которой она должа попытаться быть лучше.
Часть, которая заполнит не пустоту.
Она никогда не простит.
Никогда.
Но одна часть сможет заполнить пустоту.
Таков закон жизни : Смерть меняется жизнью. Когда одного не становится на его места приходит другой.
*** Октябрь 1927. ***
Наступает осень.
Ему кажется, что он уже давно пошел на дно. Тристан Де Мартель опустился на дно,
кто бы мог подумать.
Его не починить.
Его места занял другой. Молодой и талантливый Кристиан, а Де Мартель теперь значился личным помощником Элвйджи Майклсона, словом теперь он был никем и приходил в Ford Motor Company словно это привычка. Привычка, выработанная годами. Привычка рушить все. Привычка идти на дно, тонуть. Он тонет, уже какой час, день, месяц, год. Идет на дно выпивая бутылку односолотого виски сидя на кухне. Идет на дно видя, как Кристиан преуспевает, смог расположить к себе новый совет управления, в котором, кстати, пустовала одно место. Место уж точно предназначенное для него. Идет ко дну, уже какой день и какую ночь.
Достал пятками до дна и вряд ли что-то может спасти его.
Он не пьет, а отмечает. Отмечает каждый день. Отмечает свой провал. Отмечает то, как скучает по жене и дочери.
Идет на дно, каждый день.
Слезы. Больно.
Мужчины ведь не плачет?
Плачет потому что потерял все.