Загнан в капкан : выпивка и слезы.
Шутит и празднует каждый день.
Уже который день и которую ночь.
Словно птица с поломанным крыльцом, которая разбилась оземь.
Отмечает каждый день.
На его глазах слезы, каждый раз, когда он переступает порог детской. Смотрит на колыбель, которую, увы, он не раскачает, кладя спать свою дочь, смотрит на стекляшки висящие над колыбелью, рассматривает сложенную детскую одежду, фарфоровую куклу, статуэтку балерины, рисунки сложные в кожаную папку.
Нить оборвалась.
Вечно на дне, вечно пьяный и если бы у него был пистолет, то палец уж точно бы соскочил с курка. Нажал бы на курок и выше б себе мозги. Это лучше, чем то, что выносит его мозг. Но оружие у него нет, потому что его сестра позаботилась об этом и каждый вечер следила за ним. Следила до прихода кого-то из знакомых или Мохаммеда, но ее брат не слушал и мусульманина.
Он ведь в ответе за то, что произошло.
Нить оборвалась.
Громить. Кричать.
Дерево трещит, ломает колыбель.
В щепке. Вдребезги.
Вещи разбросаны по комнате, осколки фарфоровой куклы, которую он запустил в стену. Осколки статуэток, разбросанные листки с рисунками.
Достаточно.
Это не кончится.
Не кончится этот хаос и разгромленная комната.
Он посреди этого хаоса. Сидит на полу, отпивает из бутылки виски и ему не больно.
Сейчас не ему не больно.
Врывается в комнату, ужасается, хотя Аврора ведь слышала все. Слышала его крики и то, как ее брат громит детскую. Слышала, а теперь она рядом с ним, обнимает за плечи.
Это никогда не кончится, ведь Майклсонам похоже удалось испортить не одну жизнь, а Тристан не знает, как выйти из этого наркоза, выйти на мель.
Ушел на дно и не знает, как выплыть.
Аврора ведь нашла свою жизнь : у нее семья, приемный сын, которого они сумеют воспитать вместе с Тоддом, и кажется она наладила отношения с родителями мужа. Его сестра счастлива и он рад за нее. Раз, что Аврора выбралась со всего этого.
— Тристан! – выхватывает бутылку из его рук. — Прекрати! Прошу. Ты сидишь среди осколков.
— Это так и есть, сестра, - берет в руки один из рисунков, стряхивает осколки фарфора.
— Прекращай или умрешь раньше, чем воссоединишься с семьей, - вздыхает, выхватывает рисунок. — У тебя просто откажет печень, дорогой братец.
— Плевать, - отмахивается от нее.
— Черт! Говорила же я Ирме, что не стоит рисовать это! В нашей семье двое одержимых этих чертежами и машинами, лучше бы рисовала пейзажи, солнышки, облачка, море, дома - бред, похожий на тот, что рисует Клаус, - недовольна, и возвращает чертеж брату.
— Ирма рисовала это? – спрашивает Тристан.
— Будучи беременной, у твоей жены было очень много свободного времени, хотя я предупреждала ее, - отвечает та.
Тристан молчит, словно и вправду одержим рассматривая чертежи жены. Одержим всем этим, так же Ирма, которая ради должности инженер пошла на многое и измелена всю свою жизнь.
Сейчас Тристсн может изменить их жизни. В его руках незаконченные чертежи и он закончит их.
Закончит то, что не закончила его жена.
Выйдет на мель.
Выплыть.
Теперь он знает, как вернуть его жизнь.
Теперь в его руках шанс. Шанс в виде новой модели, ведь после восемнадцати лет
Генри Форд дал согласие на разработку новой модели и у Кристиана уже были чертежи модели с кузовом. Модель, которая молодой инженер гордо называл моделью А. Модель A , которая должна сменить Модель Т.
Сидит на полу. Сидит на осколках. Сидит среди разбросанных набросков и чертежей, который он обязан завершить до наступление рассвета, ведь правда в том , что Мистер Форд завтра утвердит новую модель.
Тристан Де Мартель знает, как выбраться.
В руках карандаш, который принесла ему Аврора, и пожелала ему удачи, прежде, чем уйти.
Она ведь знает, что в таком состоянии он и вправду похож на одержимого.
Одержимого идеей .
Одержим, проводит карандашом по бумаге. Одержим, прикрыл глаза, а внутри, словно все взорвалось, вышел из под наркоза, выплыл, поднялся со дна.
Глубокие вдохи, жадно хватает кислород.
Тристан Де Мартель поставит точку.
Поставит точку и завершит начатое.
Завершит. Внутри его, в области живота тепло. Неописуемое тепло, словно взорвался вулкан, и лава наполнила его вены. Плевать на все, ведь в его глазах словно напилены Дьявольским огоньком, который заполняет всю радужку. Плевать на все. Плевать если прямо сейчас он во власти неведомого и неописуемого чувства. Ведом неописуемом чувством. Чувства, которое невозможно описать. Тепло, которое разрывает изнутри. Чувства, что ты теряешься во времени, наплевать на все и словно мир остановился. Все остановилось, и ты сосредоточен только на цели. Цели завершить все, даже если вокруг тебя все будет гореть огнем. Довести до конца. Плевать на все, ведь существует только дело, которое ты должен завершить. Чувства, которое направляет тебя, направляет графит карандаша по бумаге. Тепло, которое распространяется по всему телу, до кончиков пальцев, до покалывание, словно разряд электротока, круговорот мыслей, который затихает и в его голове всплывает образ. До последнего штриха графитом.