В ее глазах он видел свет, который Только под утро Кэролайн решила для себя, что будет выражать к нему такую же холодность и пренебрежительность, как и он к ней, так сказать, обратный эффект вчерашней необдуманной выходке.
— Клаус…
Клаусу на секунду улыбнулся, глядя как неумело она держит оружие. Она была так чиста и наивна, что казалась совсем не разбирается в настоящей жизни. Жизни, которая смешана с грязью.
— Если ты не простишь, меня, то застрелили. Выпусти пулю в лоб, — Клаус рассказывал это так, словно в этом не было ничего особенного. Он чувствовал, как ее тело напряглось под его руками.
Форбс сейчас бы рухнула бы на пол. Ноги совсем не слушались ее, а руки сжимали оружие, которое она так и не решалась поднять.
Она верила Клаусу, любила всю свою жизнь и ждала. Зачем он говорит ей такие страшные слова? Зачем желает, чтобы его белоснежная рубашка окрасилась в красный?
Она ведь готова ждать его всегда.
— Ник, что за ужасные вещи ты говоришь? — она хочет, чтобы он сейчас сказал, что все это было неправдой.
— Теперь, любимая, ты можешь принять свое решение, — начинает тот. — Я знаю о твоей благодетели, проданных украшениях, которые, кстати мне с трудом удалось вернуть. В мире нет добра, Керолайн. Ты заботишься о других, но кто позаботится о тебе? Этот мир ужасен и мерзок. Этот мир не делится: на добро и зло. Когда ты запомнишь это? Когда нужно, то даже я проявляю милосердие. Когда, Керолайн ты поймешь… Если я зло, то убей и меня. Ты станешь богатой вдовой и можешь пустить все деньги на благотворительность? Этот мир жесток и если ты желаешь жить в нет, то должна стать жестокой и сильной, чтобы нести на своих плечах, всю тяжесть мира.
Словно обезумел, схватил за плечи и трясет. Слеза скатывается по нежной кожи щеки. Она больше всего на свете хочется сейчас обнять его, поцеловать или закрыться в своей комнате и рыдать.
— Я не могу, — голос похож на крик.
— Сможешь, любовь моя, если считаешь меня злом, — хватка сильнее, обхватил руками оружие и направляет на свою грудь пистолет, зажатый в ее влажных, от волнения, ладонях. — Нужно лишь нажать на курок… Но твоего бы добра не существовало без зла. Ангел и Дьявол. Свет и Тьма. Они не раздельные, как и мы.
Сейчас он желает встряхнуть ее, поднять над землей, чтобы она опомнилась, а в итоге прижимает ее к книжному шкафу, а Керолайн выпускает из своих рук оружие.
Мир и вправду не делится на добро и зло. Опускает руки на его плечи. Что это означает?
Он словно разъярённый зверь, а она птица в клетке, которую может убить или защитить этот дверь и с каждой пройденной минутой ожидание становилось невыносимей. Что она имела в виду? Им ведь гораздо лучше вместе.
Странная необходимость в прикосновениях всегда сопровождала эти отношения, потому что не было ничего притягательнее и восхитительнее, чем его губы скользящие по коже, оставляющие свой будоражащий, огненный след. След, который разжигал огонь внутри их. Огонь, который с поцелуем он передавал и говорил всему миру, что она всецело принадлежит лишь ему — Никлаусу
Майклсону.
Усмехнувшись, блондинка на миг прервала их поцелуй, поспешно сбрасывая с его плеч пиджак, тянясь к пуговицам рубашки, чтобы избавиться и от нее.
Клаус улыбается в своей привычной манере, лишь уголками губ, и та видит появившиеся ямочки на его щеках. Вжимает её своим телом в длинный стеллаж с книгами, и кажется некоторые экземпляры, которые так ценил Элайджа падают на пол. Скользнул ладонями по её бедрам, задирая ткань платья цвета Он слегка прикусил её нижнюю губу, зубами, сорвав тихий, но крайне чувственный стон, а затем обхватил ладонями её запястья, вынуждая её поднять руки над головой и ухватиться пальцами за книжную полку.
Форбс, тяжело дышала, продолжила наблюдать за его действиями. Видела лишь его привычную порочную ухмылку, с которой он встретил её движения, когда та обвила ногами его талию, и он поддержал ее, ощутила как его ладони медленно скользнули по её рукам, едва касаясь и умело распаляя в теле желание, огнём прошедшее по венам. Проведя мягко ладонями по её рукам, он скользнул ими на бедра, ведь сейчас его главная задача — удержать Керолайн, которая покрывает его лицо поцелуями.
— Клаус, — нетерпеливо выдохнула она, изогнувшись к нему навстречу, желая ощутить жар его тела своей кожей, желая ощутить куда более смелые прикосновения и сейчас ей плевать, что их могут достать.