– Привет, Лиза, – ответил Кирилл, встретив изучающий взгляд голубовато-серых глаз.
Он не знал, что дальше делать, поэтому просто спросил:
– Ну, чем займемся? Есть какие-нибудь предложения?
– Кажется, кто-то собирался угостить меня самым большим и самым вкусным мороженым, – напомнила Лиза, отбрасывая с лица огненную прядь.
– А, точно! – обрадовался он, и вдруг заметил совершенно очаровательные веснушки на лице девушки.
«Марк не упоминал, что она такая… солнечная», – внезапно подумал Кирилл. Он осторожно притронулся к Лизиному локтю:
– Пойдем есть мороженое.
Кафе «Лира» было переполнено, все столики заняты, к стойке не пробиться. Похоже, что восемь часов вечера – здесь самое горячее время, решил Кирилл. К счастью, у него был опыт общения с барменами. Не раз бывал за границей с родителями. Он попросил Лизу подождать, и через минуту они сидели за столиком, откуда незаметно исчезла табличка «спецобслуживание», а на самом столе вскоре появились фанта, мороженое в вазочке для Лизы и черный кофе для Кирилла.
Лиза ела фантастическое на вид мороженое и совершенно не чувствовала его вкуса. С ней происходили странные вещи. Это же Марк, ковбой, который ей совершенно не нравился, его поцелуй не вызвал у нее никаких ощущений, кроме досады на себя. Так почему же сейчас у нее так частит пульс при виде его улыбки? И вовсе она не лукавая, как у знаменитого чеширского кота, а очень даже приятная, даже чуть стеснительная. И голос такой мягкий, будто бархатный…
– Представляешь, отец тогда был в Нью-Йорке, ох и наволновались мы с мамой… дошло до Лизиного сознания.
– Ты о чем? – спросила она, досадуя, что позволила себе отвлечься.
– Об одиннадцатом сентября, – заметив ее замешательство, он пояснил, – ну о тех террористических взрывах на Манхэттене.
– Это было ужасно, – откликнулась она со всей горячностью, вспоминая тот вечер.
Лиза готовила уроки, когда раздался звонок Туси. «Ты телевизор смотришь?» – крикнула подруга в трубку так, что в ушах у Лизы зазвенело. «Нет, а что?» – «Что! Там Америку арабы бомбят! Беги, включай! Я потом позвоню!»
Лиза бросилась в комнату к родителям с криком: «Включайте телевизор!»
Когда они увидели кадры с врезающимся в первую башню самолетом, у Лизы перехватило дыхание, к горлу подступили слезы. Там же люди, подумала она. И там, и в самолете! И вдруг этот кошмар повторяется! Второй самолет врезается в здание торгового центра в самом центре Нью-Йорка, сотрясая сознание американцев и всех людей, «прилипших» К экранам телевизоров. Ей казалось, что страшнее ничего и быть не может. Но когда на ее глазах, плавно оседая, в пыль превратился первый дымящийся небоскреб, а за ним и второй, мама схватилась за сердце и бросилась за корвалолом, отец побелел и процедил сквозь зубы такое, что Лиза никогда раньше от него не слышала. А сама она упала в кресло и на некоторое время потеряла способность что-либо соображать и двигаться. Да, этот день не только изменил мир, он заставил многих людей взглянуть на свою жизнь иными глазами, переосмыслить ценности. Ребята в школе несколько дней только и говорили об этом. Учителя махнули рукой на отметки и даже не ставили двойки за неприготовленные домашние задания. Лиза помнит, как телевизионные службы пытались выяснить – нет ли среди жертв этого чудовищного теракта русских. Так что же это получается: отец Марка находился в это время в Америке?!
– Значит, твой отец видел весь этот ужас собственными глазами? – спросила Лиза.
– Не совсем. Он как раз сидел в аэропорту, ожидая, что с минуту на минуту объявят посадку на рейс Нью-Йорк – Москва. Ну а когда все случилось, то сразу же перекрыли воздушный коридор, и ему пришлось остаться в городе еще на два дня. Вот тогда он уже смог съездить в центр и взглянуть на руины. Жуткое зрелище.
– А он не рассказывал тебе, что он почувствовал в тот момент?
– Ты спрашиваешь, как заправский журналист, – усмехнулся Марк.
Лиза смутилась, но к счастью, Марк не заметил этого. Он задумчиво произнес:
– Отец мне тогда сказал одну вещь: «Никогда не думал, что жизнь так коротка». Тебе не кажется, что здесь становится слишком шумно? – внезапно спросил он, обводя взглядом переполненный зал.
– Кажется, – согласилась Лиза. Вскоре они оказались на улице.
Лиза не предполагала, что они с Марком так прекрасно проведут время. Чем больше она его узнавала, тем больше удивлялась, что могла так неправильно судить о нем. На съемках он казался ей совершенно иным, он и выглядел как-то иначе. Хотя в чем заключалась разница, ей трудно было уловить, когда он вот так улыбался. Они гуляли, разговаривали, но все хорошее почему-то быстро заканчивается.
– Мне понравился этот вечер, а тебе?
– Мне тоже, – честно сказала Лиза, замедляя шаг у своего дома. – Мороженое было вкусным, и вообще…
– Что? – решил уточнить Марк.
– Ничего, – Лиза отвела взгляд.
– Нет. Эти красивые глаза что-то скрывают. Что? – настаивал он.
– Я подумала, что ты совсем не такой, каким показался в самом начале.
– И каким же я показался тебе в самом начале?
– Этаким самоуверенным ковбоем, которому все нипочем.
По лицу Кирилла пробежала тень. Надо же, как точно Лиза угадала знакомые черты младшего братца! И тут Кирилл внезапно осознал, что именно он и есть сейчас Марк. Что именно его считают хорошим парнем, с которым Лиза провела приятный вечер. Он с трудом напустил на себя беззаботный вид:
– Лестное сравнение, но должен признаться: я страшно боюсь лошадей.
Лиза рассмеялась, украдкой взглянула на часы.
Уходить не хотелось, но родители будут волноваться, если она не вернется домой вовремя.
– Мне пора, – вздохнула она.
– Да, конечно, – согласился он.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
У Лизы было такое чувство, что между ними осталось что-то недосказанное.
– Еще увидимся, – прошептала она и побежала домой.
Кирилл постоял несколько секунд, а потом развернулся и пошел в сторону метро. Он ругал себя на чем свет стоит.
Не успел он открыть дверь, как к нему подлетел Марк.
– Как прошло мое свидание?
– Чудесно, – проворчал Кирилл, направляясь на кухню.
– Что же ты такой хмурый, если все так чудесно?
Кирилл сделал вид, что не слышит. Он полез в холодильник, достал бутылку пепси и стал жадно пить прямо из горлышка.
– Ладно. рассказывай, чем вы с Лизой занимались, – Марк взглянул на настенные часы, – целых три с половиной часа?
– Тебе так важно это знать? – Кирилл поставил почти пустую бутылку на стол.
– А ты хочешь, чтобы я молчал как рыба об лед, когда мы с ней встретимся?
Выражение лица Кирилла резко изменилось. Он все больше и больше жалел, что ввязался в историю, в которой для него не было места. Его рассказ об этом замечательном вечере превратился в сухое изложение фактов: о чем говорили, что ели, где ходили.
– Так ты даже не поцеловал ее на прощание?
– Что? – возмутился Кирилл.
– Брось. Мы живем в двадцать первом веке.
Дружеский поцелуй при прощании теперь социальная норма, а не преступление, – философски заметил Марк.
– А тебе не кажется, что целовать девушку, которая даже не знает твоего настоящего имени, по меньшей мере странно?
– Надеюсь, ты не сказал ей, что ты – это не я? – испугался он.
– Успокойся, ковбой, она ни о чем не догадалась, – раздраженно ответил Кирилл.
Он чувствовал себя обманщиком, лгуном, и все из-за своей мягкотелости. Правильно Марк говорит, что Кирилл живет по принципу: «У кого нет коня, все садись на меня!» Довыручался на свою голову!
– Ну и что ты собираешься делать? – спросил Кирилл, и почувствовал, что затаил дыхание в ожидании ответа.
– В смысле?
– В смысле Лизы, – напомнил он, заставляя свое сердце биться в обычном ритм.
– А… Завтра позвоню ей. Может, мы куда-нибудь сходим. – Марк зевнул и потянулся. Если, конечно, все сложится.
– Значит, у тебя все же есть номер ее телефона?