Слёзы, жалившие покрасневшую и опухшую кожу глаз, вырвались на свободу. Я попыталась сморгнуть их, чтобы сфокусироваться на его красивом, мужественном лице. Джереми обхватил своими тёплыми ладонями мои щёки, стирая непрекращающиеся слёзы. Из меня вырвались всхлипы, такие яростные и мучительные, несоответствующие такому слабому человеку, как я. Они поднялись, словно гром, из глубокой пропасти внутри меня, сотрясая каждую кость в моём теле, отчаянно пытаясь вырваться наружу.
Мне было так горько и больно. Как я ещё могла продолжать дышать, а моё сердце биться после стольких издевательств и лжи?
Всё ещё вытирая мои слёзы, Джереми заговорил.
― Я руковожу этим местом, Алекс. Моя работа заключается в том, чтобы оценить ситуацию и назначить план лечения для каждого пациента, кто проходит через эти двери. Я должен проводить с ними время, чтобы убедиться, что поставленный мною диагноз совпадает с тем, что забит в базе. Я ненавижу ярлыки. Ненавижу врачей, которые на скорую руку приписывают пациентам какие-то дерьмовые диагнозы, только чтобы побыстрее выпихнуть их со своих заведений в государственное учреждение. Я забочусь о каждом, кто находится здесь. Я бы не смог качественно выполнять свою работу, если бы не тратил время на своих пациентов, чтобы проверить их медицинские записи и назначить соответствующее лечение. Я не тот человек, который просто накачает кого-то лекарствами и посадит его перед окном, наплевав на его же интересы.
Я отстранилась от него, всё ещё не веря в то, что его слова были правдой. Сколько уже моих друзей подверглись этому «правильному» типу лечения? Эрин, Доун, а сейчас и Элейн. Все они испытали на себе шоковую терапию, были накачаны лекарствами, оказались беспомощными, и в итоге их затолкали в угол, где о них все забудут, а они, в свою очередь, будут просто пылиться.
― Нет. Ты лжёшь, Джереми. Я видела, что именно так всё и происходит. Это произошло с моими друзьями, а этим утром и с Элейн. Почему ты не можешь им помочь?
― Потому что я слишком занят, защищая тебя!
Я вздрогнула при звуке его раскатистого голоса. Он всегда был таким спокойным, таким терпеливым со мной. Гнев в его голосе заставил меня прислушаться к тому, что он пытался мне сказать.
― Мне пришлось нарушить очень много правил. Я не позволял оставаться тебе на ночь в палате, следил за тем, чтобы Терри всегда была рядом, когда ты не со мной. Это противоречит всяким принципам этого места, но я поступил так ради тебя. Я, блин, работал в стольких направлениях: администратором, главным психиатром, твоим психотерапевтом и, вдобавок ко всему, я занимался расследованием каждого довода, сделанного тобой об этом месте. Персонал до смерти напуган смертью Эмерсона. Они хотят, чтобы на тебя надели смирительную рубашку, накачали лекарствами, отгородили ото всех и поместили в изолятор, но я отказался от этого. Вот почему ты спишь со мной ночью в комнате для терапии, и даже это я должен держать в секрете. Слава богу, у меня есть Терри, или ничего бы не получилось.
Меня так достали эти никчёмные слёзы. Его слова помогли рассеять туман в моей голове, и я, наконец, поняла, сколько он сделал для меня.
«Вот глупый, всегда спешит сюда, чтобы присматривать за этим местом. Клянусь, мне кажется, будто он и вовсе не уходит домой. Он так предан своим пациентам. Нам с ним очень повезло». ― Мои мысли вернулись к тому, что Терри сказала этим утром. Она пыталась рассказать мне, а я не слушала. Вместо этого я отмахнулась от её слов, как от других непонятных комментариев. Она была в курсе ситуации всё это время и действовала сообща с Джереми, чтобы обеспечить мою безопасность.
― Мне... мне очень жаль, Джереми. Я бы не поверила, что ты занимаешься чем-то с другой пациенткой, если бы не услышала это от...
Он взорвался в неистовом смехе.
― От кого? Персонала? От людей, которые издеваются над тобой с того момента, как ты появилась здесь? Или ты услышала это от пациентов? От людей, которые половину времени находятся в бессознательном состоянии и даже не имеют понятия, какой сегодня день? Алекс, пожалуйста, скажи, что шутишь, потому что если ты доверяешь этим людям, то нет никакого шанса, что я смогу продолжить заниматься твоим лечением. Моя помощь будет бесполезна, пока ты не осознаешь, что я забочусь о твоём же благе.
― Я сожалею. ― Выдав слабые извинения, я съёжилась в комок, скрыв от него глаза за завесой волос и не позволяя видеть ему позор на моём лице. ― Мне так жаль. Мне просто... мне так тяжело, Джереми. Каждый день мне говорили разные вещи. Мне внушали слова, которые заставляли меня изменить мнение о каждом человеке, которого я встречала. Я не думаю, что пациенты преследовали цель навредить мне... только не они. Они попали в тот же кошмар, что и я.
― Ты должна была догадаться, что здесь что-то не так, когда персонал пытался заставить тебя поверить им. Лиза, Али, Джо: все эти люди против тебя, и теперь я точно знаю это. Но ты должна дать мне время, чтобы я нашёл доказательства, которые помогут мне избавиться от них. Я отвечаю за каждодневную работу этого места, но не могу уволить их без серьёзного доказательства, которое смогу предоставить государству.
Коснувшись моей щеки, он сдвинул в сторону волосы, за которыми я пряталась. Тихо дыша, Джереми произнёс мягким и дрожащим голосом:
― И если то, что произошло прошлой ночью, тебе не под силу, если это делает тебя такой уязвимой к чужой лжи, что она способна причинить тебе столько боли, то, думаю, что этого больше не должно повториться до тех пор, пока я не вылечу тебя и не вытащу из этого места.
Он нежно поцеловал меня в щёку, прежде чем прижаться своим лбом к моему.
― Я лично вытащу тебя отсюда, и когда это произойдёт, я буду не в силах оторваться от тебя. Я не смогу спать без тебя по ночам. Я не смогу жить без тебя, если тебя не будет рядом. Ты веришь мне?
Я ответила не сразу, и Джереми крепко зажмурил глаза, затем открыл их и пригвоздил меня к стене своим сапфирово-синим взглядом.
― Прошу, Алекс. Пожалуйста, скажи, что веришь мне.
Я не смогла вымолвить и слова. Все эмоции внутри меня встали комком в горле. Поэтому я сделала единственное, что показало бы ему моё доверие. Мне не нужно было куда-то двигаться, чтобы коснуться его губ и подарить мягкий поцелуй, который я надеялась, сказал бы обо всём, что он хотел услышать.
Джереми отстранился, но не отпустил меня. Держа меня на расстоянии вытянутой руки, он отыскал мои глаза для ответов. Я встретилась с ним взглядом и не отпустила его, решив без слов передать извинения и обещание.
― Алекс... ― это было не утверждение, а, скорее, вопрос, и я улыбнулась, дав ответ на его просьбу из одного слова. ― Я не поступлю так с тобой снова, просто не смогу...
Мне было плевать на то, что он сказал о вещах, которые не будет или не сможет делать. Я хотела его. Всего. Меня окутал стыд за то, что я позволила себе поверить, будто он был таким жестоким, что провёл со мной одну ночь, а следующей уже трахал другую пациентку. Я была такой дурой, что позволила людям, которые хотели причинить мне боль или же которые не ожидали ничего хорошего от персонала и постоянно подозревали каждого работника в жестокости, ввести меня в заблуждение.
― Я хочу тебя, Джереми. Я не смогу видеть тебя каждый день и не иметь возможности коснуться тебя. Пожалуйста, прости меня, пожалуйста... прошу, не уходи от меня. Прошлая ночь... она очень много значила для меня. Впервые с тех пор, как я проснулась в этом месте, я чувствовала себя в безопасности. Я чувствовала себя любимой. Пожалуйста, не отнимай это у меня. Мне так жаль. ― Произнесла я, подавив горькую боль и мучение этого дня.
Он колебался, всё ещё ища на моём лице любую зацепку, что я и вправду хотела, чтобы он был рядом. Что бы он там ни нашёл, ему этого было достаточно. В одно мгновение он был непоколебимым врачом, а уже в следующее любящим мужчиной, которого я помнила из прошлой ночи.