Он сел, каждый вдох царапал ему горло. Он рывком поднялся, застонал. Рука дернулась вперед, он потянул на себя дверцу шкафчика. Дверца резко распахнулась, ударив его по щеке, стесав неровную полосу тонкой кожи.
Голова дернулась назад. Трещина в потолке показалась похожей на широкую идиотскую ухмылку на пустом белом лице. Он опустил голову, поскуливая от ужаса. Попытался отодвинуться от шкафчика.
Рука метнулась вперед. «За йодом, за бинтом!» — выкрикнуло сознание.
Рука вернулась с бритвой.
Она трепетала у него в пальцах, словно только что пойманная рыбка. Другая рука потянулась вперед. «За йодом, за бинтом!» — истерически взвизгнуло сознание.
Рука вернулась с зубной нитью. Нить выматывалась из коробочки подобно нескончаемому белому червю. Обвилась вокруг его шеи и плеч. Нить душила его.
Длинное сверкающее лезвие выпрыгнуло из рукоятки.
Он не смог остановить свою руку. Она глубоко полоснула его бритвой по груди. Распорола на нем рубаху. Оставила длинный порез. Брызнула кровь.
Он пытался отбросить бритву. Та приклеилась к его руке. Она кромсала его: руки, ладони, ноги, тело.
И горло.
Вопль неистового ужаса сорвался с его губ. Он выскочил из ванной, бешено заковылял в сторону гостиной.
— Салли! — кричал он. — Салли, Салли, Салли…
Лезвие бритвы вонзилось в горло. Комната почернела. Боль. Жизнь, ускользающая во мрак. Молчание, опустившееся на весь мир.
На следующий день к нему зашел Мортон. Он вызвал полицию. Чуть позже судебный следователь написал в своем рапорте: «Смерть в результате множественных телесных повреждений, нанесенных жертвой самой себе».