Неожиданно он сунул руку прямо в костер, и я ахнула, когда он достал её оттуда без каких-либо повреждений, его рукав также остался нетронутым.
— Огонь достаточно горячий, но не представляет опасности. Теперь ты попробуй.
— Даже не знаю… — задумалась я.
Судя по тому, что продемонстрировал Расмус, это выглядело безопасно, но все мои человеческие инстинкты кричали о том, что человеку нельзя залезать в костер.
— Трусиха, — начал подзуживать меня Расмус.
Я испустила дрожащий вздох и выпрямила плечи.
— Хорошо.
Я вытянула руку ладонью вниз и медленно засунула её в пламя. Сначала оно показалось мне горячим и начало покалывать мои пальцы, словно под ними находились горящие перья, но мне было совсем не больно.
— О, нет, это не к добру, — сказала я ему, не сводя глаз со своей руки, которая уже вся была охвачена пламенем.
— Смотри, — сказал он. — Достань её оттуда.
Я вытащила руку.
Только вот пламя теперь вырывалось из кончиков моих пальцев, словно я была сделана из огненного папоротника.
— Эй! — закричала я, замахав рукой, но пламя не тухло — Что за чёрт?
Расмус ошарашенно уставился на меня, в его глазах отражалось пламя.
— Как ты это делаешь? — резко спросил он. — Это невозможно.
— Похоже, возможно! Не хочешь помочь? Что я, чёрт возьми, должна теперь делать?!
Он только покачал головой. И, если уж на то пошло, он выглядел слегка раздражённым.
Ворча на него, я подошла к кедру и попыталась потушить пальцы о шершавую кору, но пламя не исчезало и продолжало гореть, даже когда я попыталась затушить его о мох и землю. Огонь не причинял мне боли, и моя кожа не выглядела обожжённой, но я, тем не менее, не хотела быть ходячим огнемётом.
Наконец, я глубоко вдохнула и подула на свою руку.
И точно свечи на именинном торте, пламя разом пропало.
— Святое дерьмо, — сказала я, задержав дыхание и осмотрев свою руку вблизи.
Она выглядела так же, как и до этого. И даже стала более гладкой, словно старая кожа отшелушилась.
— Лак, который у тебя на ногтях, легко воспламеняется? — спросил Расмус.
— У меня его нет, — сказала я и пошевелила пальцами.
— Я не понимаю, — сказал он, развернувшись ко мне спиной и начав копаться у себя в рюкзаке. — Со мной такого никогда не случалось.
— Может быть, я особенная? — шутливо сказала я. — А может быть это всё моя «женская рука»?
В ответ он только фыркнул и достал из рюкзака крошечный чайник и две чашки, вырезанные из дерева. Я не знала, почему он опять насупился. Разве минет от русалки не должен был избавить его от всех невзгод на долгое время?
Однако когда Расмус начал готовить обед, или ужин, в зависимости от времени, его настроение как будто улучшилось. Наверное, когда ты умирал с голоду, именно это и происходило при мысли о том, что ты наконец-то поешь.
Поскольку холодно уже не было, я собрала наши пальто и обувь и разложила их вокруг костра и между камнями, чтобы они просохли, после чего села на мох рядом с костром. Жаль, что я не могла использовать трюк с поджиганием руки дома на какой-нибудь вечеринке.
Обед оказался вполне земным и практичным — мясные консервы, упаковка картофельных чипсов со вкусом курицы, пара апельсинов и энергетический батончик на десерт, но я никогда не ела ничего вкуснее этого. После прочтения книги «Лев, Колдунья и платяной шкаф», я думала, что в фантастических мирах было полно рахат-лукума, но в реальности энергетический батончик из овсянки на вкус оказался таким же божественным.
После обеда Расмус исчез в лесу на пару минут, и когда он вернулся, у него в руках была охапка кедровых иголок и какая-то белая липкая субстанция, которую он положил в ситечко чайника.
— Кедровый сок, — объяснил он. — Он поможет твоему телу и разуму восстановиться. И хотя ты можешь начать испытывать лёгкую сонливость, твой сон будет глубоким и восстанавливающим.
— То есть теперь ты решил накачать меня наркотиками, — сказала я.
— Накачать нас обоих, — сказал он. — В отличие от тебя я не спал прошлой ночью. Я присматривал за тобой.
Я была готова признать, что была тронута.
— А если ночью мы подвергнемся опасности?
— Тогда мы начнём действовать, только чувствовать себя будем лучше, чем прежде, — сказал он.
Пока заваривался чай, он взял палку и начал тыкать ею в костёр, а мой мозг наконец-то смог замедлиться и начать обдумывать всё произошедшее. Случилось уже столько всего, и я чувствовала себя так, словно всё это время у меня не было возможности отдышаться.