Святое дерьмо. Какой же божественный вкус. Как там они называли рай, Амарант? Этот напиток вполне подходил счастливцам из Амаранта.
Я оглядела булочку, или, как её назвала Райла, медовик из меда какой-то халлабалской пчелы. На вид ничего. Очень даже ничего. Я потянулась к нему, но остановила себя. Я ещё не успела ничего съесть, а уже начала возвращаться к своим старым привычкам. Вредным привычкам. В прошлом всё вращалось вокруг той еды, которую я закидывала в своё тело. Сначала это было связано с дурацкой необходимостью быть лёгкой и худенькой, чтобы конкурировать в балете, а затем с возможностью контролировать хоть что-то в мире, которым полностью управляла моя мать.
"Ты заслуживаешь того, чтобы есть, — сказала я сама себе. — Тебе надо поесть. Тебе не надо бунтовать. Тебе нужны все твои силы, чтобы вырваться отсюда".
Я снова потянулась к медовику, но замешкалась.
— Он не отравленный! — прозвучал женский голос с другого конца комнаты.
— Чёрт! — взвизгнула я, чуть не пролив кофе.
Я резко повернулась в поисках источника звука. Сколько человек пряталось в этой комнате?
— По крайней мере, я сомневаюсь, что он отравлен, — добавила девушка. — Ты можешь дать мне немного, я попробую его для тебя. Я давно уже не ела медовик.
Трясущимися руками я поставила кофе на стол, вышла на середину комнаты и осмотрелась.
— Где ты? Кто ты?
— Я в резервуаре, — сказал голос.
— В чём?
В резервуаре? Она имела в виду ванную? Я направилась в ту сторону.
— В аквариуме, — мрачно добавила женщина.
Раздался всплеск.
Чего? Каким образом кто-то мог находиться в аквариуме?
Я подошла к аквариуму, стоявшему за бархатным диваном. Он выглядел не сильно впечатляюще, так как света здесь было немного. Но теперь я разглядела в нём воду, какие-то камни и аквариумные растения, которые могли быть настоящими, а могли и не быть. Он был довольно большим, но недостаточно большим, чтобы вместить человека.
Затем внутри мелькнуло что-то белое, после чего к стеклу прижалась маленькая русалка. Она забарабанила своими маленькими кулачками в стекло, а потом высунула голову из воды.
— Я здесь, — сказала она и посмотрела на меня своими большими глазами цвета морской волны.
Я чуть не закричала.
Ну, хорошо. Я знаю. Я уже видела русалок, как видела и чего похуже; гораздо более фантастических существ, чем это. Поэтому не было ничего такого в том, что эта маленькая русалка хотела забрать себе медовик.
Но опять же, у меня было так много вопросов.
— Что ты делаешь в этом аквариуме? — спросила я, придя в себя.
— Мор поместил меня сюда.
— Почему ты такая маленькая?
— Мор наложил на меня заклятие.
— Почему ты разговариваешь?
— Я совсем не похожа на ту русалку из сказки.
В это было сложно поверить, когда я на неё смотрела. Она была размером с куклу Барби, с блестящим белым хвостом, который переливался разными цветами, когда она двигалась. Её грудь была обнажена — никаких ракушек — а её волосы были длинными и белыми. У неё было идеальное лицо, маленький нос, огромные глаза цвета морской волны, которые как будто искрились, и рот в форме сердца. Думаю, другие русалки выглядели так же, но тогда я чуть не утонула и не обратила особого внимания на их красоту.
— Ну, из сказки, — повторила она и одарила меня нетерпеливым взглядом, свесив руки с края аквариума и начав бить по воде хвостом. — Ну, той самой сказки. Русалка хочет получить ноги, и продаёт морской ведьме свой голос в обмен на них. В моём же случае, я получила голос, после того, как Мор решил держать меня у себя в качестве питомца. Правда, у меня и так уже был голос, только он не понимал, что я говорила.
Неожиданно я вспомнила про своё обещание Велламо.
— Ты та самая русалка, которую я должна освободить!
— Надеюсь, — сказала она и захлопала своими длинными ресницами, с которых на пол начали падать капли. — Здесь могут быть и другие. Надеюсь, что это не так.
Я подошла ближе, чтобы получше её рассмотреть. Это было чертовски круто. То есть, немного волнительно и даже жутко, если быть честной, потому что взрослые люди не должны были быть похожими на оживших кукол высотой в тридцать сантиметров. И она, вероятно, была такой красивой, чтобы заманивать людей в свои сети, но поскольку пока что мой опыт общения с русалками оказался положительным, я предположила, что она не могла причинить мне вреда. К тому же, я была такой же пленницей, как и она.
— Хорошо, и как мне тебя освободить? — спросила я её, оглядев комнату. — Пока что я и себя-то не могу освободить. Это окно открывается? Если я выброшу тебя в окно, ты упадешь в море?
Русалка приподняла одну бровь.
— Никто не будет никого выбрасывать в окно. Ты ведь говорила с Велламо?
Я кивнула.
— Она сказала, что одну из её русалок забрали сюда в качестве питомца. Она не говорила, что ты окажешься такой маленькой.
Теперь она выглядела раздражённой. И я её не винила.
— Мы всегда привлекали Мора, и, смею сказать, он нас тоже. Как и любые другие боги, смертные, шаманы, или любые мужчины на двух ногах. Женщины тоже, но не пойми меня неправильно, нам нравится играть именно мужчинами. А вот Мору нравится играть с нами. Он вообще, как ты понимаешь, очень любит играть.
Это я уже знала.
— Он привёз меня сюда и пообещал новую жизнь. Он держал меня в подземных каналах, которые находятся глубоко под замком. Это такие туннели, и море заходит далеко-далеко в них и доходит до самых Випунских пещер. Конечно же, никто не решается заплывать так далеко.
Все эти разговоры о подземных пещерах и каналах напомнили мне "Призрака оперы". Поскольку я не знала точно, как выглядит лицо Мора, моё воображение опередило меня.
— Но прошло совсем немного времени, и мне захотелось оказаться в открытом море, ночью, под луной и звездами, но он сказал, что я принадлежу ему и должна остаться. Поэтому он поставил решётки на все выходы из подземных пещер, чтобы я не смогла уплыть. Я оказалась в ловушке. Компанию мне составляли только редкие рыбки, которые осмеливались заплывать далеко в подземелье Сумеречной окраины.
— И что произошло дальше? — спросила я так, словно мы с ней были двумя подружками, которые выпивали и разговаривали о неудавшемся свидании.
— Он, конечно, навещал меня, и мы с ним даже развлекались. Мор очень любит воду... — её лицо стало чуть ли не печальным, когда она рассказывала об этом. — Но он устал от того, что ему всё время приходилось спускаться под землю. И он особенно ненавидел ходить мимо Крипты.