— На сегодня достаточно, — наконец заявил Урланк, поднимая глаза, покрасневшие от усталости. — Вот рапира, у которой есть все шансы удовлетворить твои запросы.
Рукой, перепачканной в угле, он протянул мне лист с последним рисунком.
Несмотря на схематичность линий, набросок позволял представить, какой будет рапира: вытянутая гарда из дужек, поражающих плавными линиями, изобилие металлических завитков и очень тонкий клинок.
— Так, значит, она будет женщиной, — прошептал я.
— Ты сам должен сказать мне, почему так решил, — важно заметил Урланк, поглаживая усы. — Лично я вижу ее надменной, возможно, немного вздорной, но, прежде всего, верной. Да, верной, но не до гроба. Именно то, что ты хотел…
— Разумеется.
— Большинство моих учеников, описывая характер рапиры, невольно вспоминают человека, которого они любили или уважали в детстве. А ты? О ком думал ты, о матери, о любовнице?
— Я не думал ни о каком конкретном человеке.
— Не верю. Кто-то стоял у тебя перед глазами.
— Возможно, сестра.
Действительно, лишь женщина, похожая на Эвельф, могла стать моей верной спутницей и сообщницей, хотя дело, которому я служил, отрицало любое оружие. И я не мог изобрести причины, которая бы заставила меня взяться за рапиру.
— Неважно. Остановимся на этом. В ближайшие дни мы доведем рисунок до совершенства. И тогда ты будешь должен дать ей имя.
— Имя?
— Конечно! Амертине, чтобы произвести на свет железную душу, пробудить сознание рапиры, надо знать имя «младенца». И умоляю, не спеши, не называй первое попавшееся. Имя имеет особую значимость.
— Я постараюсь сделать осмысленный выбор.
— Отлично! Завтра я зайду за тобой в пансион.
Я нырнул в бархатную темноту ночи, оставив павильон Урланка у себя за спиной.
VI
Должно быть, рассвет только занимался, когда меня самым неучтивым образом разбудили те пять школяров, что докучали мне накануне. Их вожак бесцеремонно уселся на край кровати. Его лицо оставалось непроницаемым.
— Как спалось?
Я приподнялся на локтях и лениво ответил:
— До последней минуты — прекрасно.
— Я рад.
Парень щелкнул пальцами, и один из его товарищей подал мне одежду.
— Урланк в качестве мастера оружия, — протянул мой собеседник. — Интересный выбор, но не вздумай терять времени даром. На другой стороне улицы не слишком-то ценят искусство войны, и потому ты должен найти учителя, тренирующего разум.
— Знаю.
— Берегись, я постоянно наблюдаю за тобой, не забывай об этом. Малейший промах, и я вмешаюсь.
Закончив фразу, он встал и, больше не говоря ни слова, вышел из комнаты в сопровождении товарищей. Стоило моим недругам исчезнуть, как в дверь просунул голову Арлекин:
— Все в порядке?
— Вы будете заходить все поочередно? — усмехнулся я.
— Поумерьте свой воинственный пыл. У меня есть для вас новости.
— Слушаю.
— Не здесь. Я буду ждать внизу.
— Хорошо, я скоро присоединюсь к вам.
Я оделся и вскоре спустился в главный зал пансиона, где за стойкой обнаружил Арлекина.
— Что вы хотели мне сообщить? — спросил я, взгромоздившись на табурет.
— Психолунники обеспокоены. И все из-за вас…
Я вздохнул, не в силах скрыть раздражение.
— Сегодня ночью Дьюрну стало нехорошо. Это как-то связано с Ловцами Света. Сами деревья волнуются, размахивают ветвями, они даже схватили одного преподавателя. В школе еще никто ничего не знает, но Дьюрн не способен вмешаться. Элиос просит, чтобы вы как можно скорее пришли в Мыслеторий.
— Но каким боком случившееся касается меня?
— Они считают вас виновником происходящего. Элиос утверждает, что Дьюрн заболел по вашей вине, что деревья почувствовали некие… нарушения в системе. Вы в это время были у Урланка. Вам следует все объяснить, дело нешуточное.