Удивительное дело, которым мы занимались, помогло нам лучше понять друг друга; стоило мне озвучить некую идею, как Урланк тут же подхватывал ее, доводил до совершенства. Я вновь и вновь поражался той страсти, с которой он отдавался своему искусству. Мастер внимательно слушал меня, улавливал малейший намек и тут же воплощал его на бумаге. Наши умы работали, словно один, и когда окончательно стемнело, Урланк поднял голову, потирая затекшую шею, а я поймал себя на мысли, что готов увидеть в учителе друга, если, конечно, забыть о Школе Ловцов Света и интригах, связанных с моей персоной.
— Отличная работа, — счел нужным отметить мастер.
Волшебство творения рассеялось. Неистовство, охватившее нас, выплеснулось на бумагу. И вот Урланк держал в руках последний набросок, пристально разглядывая его.
— Кажется, еще надо потрудиться над головкой эфеса. Я нахожу ее слишком массивной и излишне округлой. Мы рискуем сделать нашу даму чересчур томной. Да, эфес еще не совершенен, — добавил он, прежде чем протянуть мне лист.
«А ловушка-то захлопнулась», — подумал я, любуясь изгибами рапиры. Я уже любил ее, любил прихотливые изгибы гарды и это лезвие, такое длинное и грациозное. В этом рисунке уже жила железная душа. Если верить Урланку, то достаточно обратиться к Амертине, произнести одно слово, и ее чуткие руки помогут родиться сознанию, живому оружию, предназначенному лишь для меня… Одно-единственное слово, и я обрету спутницу, которая будет скрашивать мое одиночество в долгих странствиях по дорогам королевства. Одно слово — и у меня появится подруга, которая будет слушать меня и утешать… Возможно, с такой рапирой у меня даже появится шанс навсегда забыть о ненавистном прошлом.
— Как вы ее назовете? — спросил Урланк.
— Не знаю. Я думал над именем, которое бы отразило саму суть оружия, напоминало о месте ее рождения…
— Не бойтесь, произнесите его.
— Тень.
На лице Урланка появилась восторженная улыбка.
— Отлично, Агон, просто превосходно. «Тень», прекрасное имя для этой рапиры.
— Озвучьте его Амертине.
— Прямо сейчас? Но мы еще не готовы. Возможно, завтра.
— Договорились, завтра. Только завтра обязательно скажите ей его, — настаивал я.
— Ладно-ладно, — усмехнулся учитель, сдаваясь. — Но берегитесь, юноша, так я смогу выиграть нашу маленькую войну.
— Я не сказал, что стану серым кардиналом. Я просто покину школу вместе с ней.
— Разумеется…
— Доброй ночи, Урланк.
— Доброй ночи, мой мальчик, доброй ночи.
Раздираемый самыми противоречивыми чувствами, я покинул павильон. Я запутался и уже не мог понять, где добро, а где зло. Кто из людей, живущих в школе, пытается всеми силами удержать меня здесь, а кто отказался от подобной мысли? Вот, например, Урланк, он бы хотел, чтобы я остался? Если именно таково его желание, то он ведет себя более чем странно. Рапира не удержит меня. Напротив, она может стать добрым другом Странника. А Элиос? Психолунник казался искренним, и он был так раздосадован. Ему не удалось обратить меня в свою веру, он не сумел убедить меня примириться с прошлым и стать серым кардиналом.
В конце концов, все складывалось не так уж и плохо. Оставались лишь ожесточившиеся ученики и их странная угроза убить меня. Но я надеялся, что Дьюрн поможет мне урегулировать эту проблему.
VII
Первое, что я увидел, проснувшись, была маска Арлекина. Присев на край кровати, он ждал, пока я встану. После чего, ни слова не говоря, трактирщик протянул мне зеркало.
— Смотрите… Ваше лицо, — выдохнул он.
Заинтригованный, я поднес зеркало к лицу.
— О, нет…
Отдельные пряди моих волос стали серыми, а некоторые — совершенно белыми. После приезда в Школу я ни разу не заглядывал в зеркало, и потому чуть не рухнул от неожиданности.
— Резонанс, — самым серьезным тоном заявил Арлекин. — Пресловутый резонанс.
— Это ничего не значит!
— О, нет! Ваше сознание настроилось на сознание деревьев, а их — на ваше.
— Это невозможно, — прошептал я. — Невозможно.
Моему потрясению не было предела. Печать сумрака свидетельствовала о том, что Ловцы Света взломали мой разум, стремясь к гармонии, которой я нисколечко не хотел.
— К чему противиться? — спросил Арлекин. — Почему вы не желаете подчиниться их влиянию?
Я проигнорировал его вопрос и принялся спешно собирать вещи.
— Агон, что вы делаете?