Без предупреждения я убрал руку с гарды. Эта чертова рапира, к несчастью, права. Я должен покончить с самокопанием наконец, научиться смотреть только вперед и жить с Лорголом в сердце…
Амертина заснула прямо у камина, съежившись в инвалидном кресле. Разглядывая безмятежное лицо феи, я еще раз поразился ее преданности. Хотя я привык к неназойливому присутствию пожилой дамы. Благодаря ей чердак обрел красоту, превратился в уютное жилище.
Совершенно вымотанный, я присел, продолжая размышлять о магии и Аккордах. В Лорголе я совсем забросил цистру, но при этом не отказался от мысли освоить сложное искусство аккордника. Надо признаться, музыкальный инструмент немного пугал меня, как некогда пугал Танцор. Я боялся, что не сумею извлечь из цистры нужные ноты, создать музыку, околдовывающую сознание.
Я заснул рядом с Амертиной, прямо у камина с тлеющими угольями. Во сне я разгуливал по Лорголу, а отец улыбался, наблюдая, как я вонзаю дагу в спину зазевавшегося воришки…
Подходившая к концу ночь тихо оплакивала двух мертвецов, лежащих на стылой мостовой. На углу улицы возник силуэт мужчины в темном одеянии. Ранний прохожий приблизился к трупам и протянул руку, чтобы ощупать тела. Что он искал? Пальцы благоговейно коснулись крошечных ранок, испещрявших головы жертв. С уст неизвестного сорвался сиплый вздох, почти стон. Казалось, мужчина вслушивается в жалобы умерших. Он уважал их смерть, потому что знал, как могут жалить острые иглы, как рвут кожу и плоть безжалостные шипы. Лицо психолунника исказила гримаса. Боль вернулась, Элиос упал на колени, пытаясь унять дрожь.
Он должен быть терпеливым, должен принимать ниспосланные страдания и продолжить скрываться. Сейчас бывший служитель Дьюрна не сомневался: Агон де Рошронд — истинное порождение тьмы. Психолунник поправил капюшон плаща, пряча обезображенное лицо. Он снова видел смертоносный дождь, обрушившийся на двух беседующих мужчин. Черное колдовство предателя пробудило боль.
Элиос покинул место преступления, позволив снегу, который вновь закружил над Лорголом, запорошить бездыханные тела. Обжигающая ярость выворачивала душу, но рассудок психолунника оставался холодным. В соседнем переулке предводителя ждали юные серые кардиналы. Элиос улыбнулся, наслаждаясь телесной пыткой. Боль пьянила, подстегивала, нетерпеливый мститель ускорил шаги…
VII
Лишь только начало смеркаться, как я поспешил на встречу с Арбассеном. Танцор остался на чердаке. Малыш прекрасно обходился и без хозяина. Он развлекался, изучая наше скромное жилище, порхая по комнате, чтобы лучше рассмотреть каждую мелочь, которая могла доставить ему удовольствие. Амертина не возражала. Я не раз видел, как черная фея, пожирая глазами магическое создание, следит за его грациозными пируэтами.
Я был счастлив, что Танцор развлекает старую даму, и с легким сердцем покинул чердак, прихватив с собой Тень.
Арбассен вновь предложил мне прогуляться по Нижним кварталам.
— Мы отправимся в одно весьма необычное место, — сказал мой провожатый, прикрывая лицо шарфом. — Агон, я хочу представить тебя кое-кому из друзей. Возможно, ты даже станешь туда захаживать…
Я уже привык к черной фигуре с арбалетом на спине, привык, что она скользит впереди, указывая дорогу, открывая для меня улицы старого города. Сегодня Арбассен вывел меня к узкому тупику, заканчивающемуся массивной дверью с медным молотком в виде фигурки Танцора.
Я не сумел составить представление о строении, к которому мы направлялись. Ни окон, ни бойниц на фасаде, и лишь где-то выше крыш маячила дозорная башня.
Из-под двери не проглядывало даже тонкой полоски света. Однако Арбассен взялся за молоток и стукнул два раза. Дверь тотчас распахнулась, явив взору пыльный коридор, проход в который перегораживал чей-то нескладный силуэт.
— Ничего не бойся, — шепнул Арбассен.
Легко сказать… Очутившись в коридоре, я увидел перед собою огра. Он был не менее шести локтей роста, и его физиономия терялась в складках толстенной шеи, так что казалось, будто бы голова великана сидит прямо у него на плечах. От тела существа исходил тяжелый, приторный запах, как если бы оно облилось дешевыми духами. Одет огр был в белую рубаху, которая доходила чудовищу до колен, позволяя любоваться огромными ступнями, которыми заканчивались ноги-столбы. Арбассен жестом велел мне следовать за ним, и я, не заставляя лишний раз себя упрашивать, положил руку на Тень и двинулся по коридору.