– Нравится вам здесь? – наблюдая за тем, как Варя с интересом разглядывает обстановку, спросил архитектор, когда они устроились за одним из столиков в очень удобных белых креслах, у которых имелись даже подушечки для поясницы.
– Очень, особенно люстры и светильники. Признаюсь, у меня слабость к осветительным приборам.
– Я так и думал, что вам здесь понравится. Шесть лет назад по просьбе хозяина кафе я отреставрировал это помещение. Это был мой первый самостоятельный проект. Между прочим, до революции здесь находилась кондитерская, пользовавшаяся необыкновенной популярностью у дам всех возрастов. Сейчас это кафе тоже стало одним из модных и часто посещаемых мест. Обычно днём здесь свободно, а вот вечером все столики заняты. К тому же в кафе подают те же самые десерты, что и до революции. Нынешний владелец наряду с ассортиментом и чиппендейловской обстановкой собирается вернуть этому заведению ещё и старое название – «У Луи Мейнара». Прежнего дореволюционного хозяина звали Луи Мейнар.
– Жаль, что не Франсуа, – улыбнулась Варя.
Архитектор бросил на неё удивлённый взгляд:
– Простите. Не понял.
– Был такой французский поэт, сочинявший сонеты. Франсуа Мейнар, – пояснила Варя.
– Никогда не слышал о таком поэте, – признался Максаков.
– И неудивительно, ведь он жил очень давно – в шестнадцатом веке. – Варя немного помолчала, а затем улыбнулась и сказала: – Значит, вы не только строите, но и реставрируете.
– Да, я начинал с проектирования и строительства, а затем увлёкся реставрацией. Мне показалось более интересным возвращать постройкам первоначальный облик. Правда, приходится много времени тратить на розыск архивных документов, планов и чертежей, а если они утрачены, то иногда воссоздавать только по фотографиям или сохранившимся в воспоминаниях описаниям. Например, реставрируя усадьбу Бряцаловых, я долго искал сведения о том, каким был паркет в Синей гостиной, а он, как рассказала мне одна из последних представителей этого рода, которую мне удалось найти, был наборным, то есть состоял из разных ценных пород дерева.
– Да, у вас сложная и кропотливая работа, – с уважением произнесла Варя.
В это время раздался звук дверного колокольчика, и в зал вошла одетая в брючный костюм ярко-лилового цвета и белоснежную блузку с жабо женщина. На её лице, покрытом толстым слоем тонального крема, были чётко прорисованы чёрные брови и подведены чёрным карандашом тёмно-карие глаза, отчего они казались угольно-чёрными. Длинные тёмные волосы женщины были уложены крупными локонами. Она посмотрела на Варю и Максакова тяжёлым взглядом, от которого Варе стало не по себе, затем кивнула в ответ на приветствие архитектора и, пройдя мимо них, села за угловой столик возле окна. Когда к ней подошла официантка, незнакомка заказала стакан воды.
– Ну и взгляд у этой женщины, прошептала Варя. – Просто отталкивающий.
– Это Харита, – улыбнувшись, произнёс архитектор. – Бывший школьный психолог, а теперь медиум.
– Она тоже ваша клиентка?
Максаков покачал головой:
– Кто-то из приятелей познакомил меня с ней на каком-то приёме. Чтобы избавиться от неприятного впечатления, произведённого на вас Харитой, предлагаю заказать кофе и миндальные пирожные.
– Согласна, – кивнула Варя.
Пока её спутник делал заказ, Варя с интересом разглядывала красивые шкафы-витрины, за стеклянными дверцами которых стояла изящная чайная посуда. Она едва сдержала свой восторг, когда официантка поставила перед ней пирожное в виде сказочной башни.
– Настоящее архитектурное сооружение, – сказала Варя.
Едва она принялась за пирожное, как снова послышался звук дверного колокольчика, и в кафе появилась новая посетительница – женщина лет сорока с короткой стрижкой и нервным выражением лица. Она подошла к столику, за которым сидела Харита, и села напротив. Послышался приглушённый разговор. Потом медиум достала из своей сумки крупное, продолговатое, с заострённым концом яйцо – у тётушки Анны Ильиничны несколько куриц тоже несли такие яйца – и принялась катать его по своему лицу, вращая от удовольствия глазами. Это было настолько неожиданное зрелище, что Варя даже перестала есть. «Интересно, яйцо сырое или варёное? – подумала она. – Наверное, всё-таки сварено. Сырое ведь может разбиться, да и к тому же варёное катать по лицу намного гигиеничнее».
– О чём вы задумались? – спросил Максаков и обернулся.
– Не знала, что спиритические сеансы можно устраивать среди бела дня в общественном месте. Я почему-то думала, что их проводят в каком-нибудь укромном уголке, да ещё и в определённом кругу людей, а не на глазах посторонних, – тихим голосом произнесла Варя.