У меня был эффект дежавю, ибо я снова лежала на какой-то поверхности, прикованная по рукам и ногам. На этот раз на мне не было только кофты. Очевидно, после того, как Сейдж меня высек, верхняя часть моей одежды пришла в негодность, заимев кучу дыр и напитавшись кровью. От воспоминаний о прошлой пытке меня передёрнуло. Кстати, сейчас под спину мне было подстелено что-то мягкое, поэтому особо резкой боли я не ощущала. Да и в общем чувствовала себя значительно лучше. Это удивило меня.
В этот раз поверхность, на которой я находилась, была не параллельна полу, а наклонена примерно под сорок пять градусов к нему, поэтому я спокойно могла смотреть, как Сейдж расхаживает туда-сюда, расставляя какие-то жуткие инструмента на столах, взявшихся непонятно откуда. Мой пыточный стол стоял прямо напротив двери. Ничего нового, впрочем.
– Сейдж, – глухо прошептала я, не сумев сразу совладать с голосом. – Сейдж, ты не знаешь, почему я до сих пор не скончалась от кровопотери или боли?
– Это потрясающе, правда? – бросив на меня свой обычный безумный взгляд серых глаз, оборотень опять отвернулся, продолжая говорить. – Твоя регенерация оказалась в полтора раза выше, чем у среднестатистического человека. Да и организм неплохо справляется с воспалением лёгких, которое ты заработала после наших водных процедур. Конечно, это не значит, что раны затянуться за пару дней, но на неделю -полторы быстрее, чем у обычных людей – это да.
– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась я.
– Этим я хочу сказать, что продолжать наши эксперименты абсолютно безопасно, – радостно заключил Сейдж, поворачиваясь ко мне. В руках у него был инструмент наподобие шила.
Я медленно закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдохнула, стремясь прогнать накативший страх. Это помогло не сильно, сердце всё равно зашлось в бешеном ритме. Оборотень на это лишь рассмеялся, сказав, что слышит, насколько мне страшно.
– Ты даже не представляешь, что тебя ждёт, – усмехнулся он.
Вязкая слюна скопилась у меня во рту, но от страха я не могла её сглотнуть. В глазах защипало, а в животе всё сковало судорогой. С ужасом я наблюдала, как Сейдж подтаскивает ко мне какую-то железную тумбу, на которую ставит большую чугунную кастрюлю. В неё он складывает бумагу, мелкие щепки и более крупные деревяшки, а затем разводит огонь.
– Конечно, это не кузнецкая печь, температура относительно небольшая, – улыбаясь, говорит Сейдж, почти нежно проводя рукой по моей щеке, стирая с неё невольную слезинку. – Ну-ну, не надо плакать.
В его чёрных зрачках светятся багровые отблески пламени, когда он берёт в руки шило и держит его над огнём. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть, как языки костра лижут железо, раскаляя его и меняя его цвет на красный. Спустя мучительно долгие минуты, раздаётся ласковый голос Сейджа.
– Ну, что, ты готова, дорогая?
Я резко оборачиваюсь на оборотня, и не выдержав, отчаянно вскрикиваю.
– Сейдж! Нет! Пожалуйста, только не огонь!
– Тише, милая, тише, – шепчет он, поднося пышущее жаром шило к моему животу. Улыбаясь ещё шире, он прикладывает раскалённый острый кончик к моей коже и медленно ведёт линию от правого бока до левого.
Время для меня застыло, стало тягучим, словно кисель. Сквозь эту толщу, где-то далеко я слышала собственный крик. Пытки огнём и калёным железом всегда воспринимались мной как самые ужасные, я никогда и помыслить не могла, что это будет происходить со мной. Никогда не думала, что буду рваться, до предела натягивая ремни, держащие меня, пока на моей коже оставляют рисунок обугленными линиями. Никогда не думала, что буду захлёбываться собственным визгом, кажется, до кровотечения сдирая горло. Мне чудилось, что ко мне прикладывала свои щупальца огромная медуза, жаля своим разъедающим ядом, убивающим всё живое. В мой мозг словно впились тысячи игл, причиняя ему не меньше боли, чем телу.
Но в один миг всё прекратилось. Я тяжело дышала, пытаясь справиться с накатившей тошнотой и головокружением.
– Жаль, что оно так быстро остыло, – протянул Сейдж.
Я перевела взгляд левее, туда, где он стоял, и чуть не задохнулась от паники. Оборотень снова держал шило над огнём.
– Сейдж! Зачем тебе это? – испуганно прошептала я. – Остановись, пока ещё не поздно. Давай поговорим.
– Нет, милая, в этом нет смысла, – ответил он, сверкая глазами и снова приближаясь ко мне.
На этот раз он приложил шило плашмя к моему плечу. Тело снова взорвалось от боли, мозг заволокло туманом. Я кричала, умоляла перестать, но это не помогало. Слёзы катились из глаз не переставая, горячими струями стекали по щекам, разгорячая моё лицо ещё больше. Вскоре, крики перешли в истеричные рыдания, которые я никак не могла сдержать, даже когда Сейдж отнимал раскалённое шило от моей кожи. Он прикладывал его потом ещё несколько раз, прижигая мне кожу на плечах, предплечьях, выцарапывая пылающим остриём что-то у меня на рёбрах. Всё чаще я думала, что вот-вот не выдержу, вот-вот умру или просто отключусь, но этого не происходило. От жара высохли даже мои слёзы. И вот когда они кончились, пламя охватило мою душу, и на меня начала накатывать искрящаяся волна. Ярость, гнев, жгучая ненависть поднимались из глубины моего сердца, приходя на место отчаянию от бессилия. Я металась в бреду, то выкрикивая страшные ругательства в адрес своего мучителя, то умоляя о помощи друзей, образы которых носились в сознании. Каждый раз, когда с моих губ срывалось имя Рена, Сейдж разражался взрывом хохота, сильнее вдавливая раскалённое железо мне в плоть. Я больше не хотела просто уйти отсюда. Больше не хотела даже страданий Сейджа. Мне нужно было лишь одно – чтобы мой мучитель умер. Подох, в муках или без, но главное, чтобы больше не ходил по этой земле. По земле, на которой я, на зло ему, буду жить долго и счастливо.