Верни хотел закричать, но крик застрял в горле, превратившись в дикий животный хрип. Он развернулся, чтобы бежать, но тут же наткнулся на тело дяди Томаса. На дяде Томасе была светло-голубая ночная рубашка, такая же, как на самом Верни, но по светлой ткани в районе живота и груди расползлись багровые пятна. Как и тетя Анна, дядя Томас лежал неподвижно, и его пустые глаза впились в Вернона.
Рвотный позыв вновь скрутил тело мальчика, и его вырвало остатками вчерашнего ужина прямо в заливавшую пол лужу крови. Не видя дороги от застилавшего глаза ужаса, Верни бросился прочь из спальни. Сердце стучало в ушах так громко, что он не слышал больше ничего вокруг. Он мчался по пустым коридорам, не помня себя, пока не оказался в главном зале, где прошлым вечером взрослые ужинали и веселились.
Зал был щедро залит ярким рассветным солнцем, и в его лучах открывшаяся Верни картина выглядела еще более ужасающей. Все помещение было завалено телами слуг. Молодые служанки лежали в лужах крови, как тетя Анна. Их шеи вспороты, а рты раскрыты в немом крике ужаса. Тела слуг-мужчин скопились на полу у выхода из зала, у некоторых из них в руках все еще были тяжелые канделябры и кухонные ножи. Но все они были мертвы. Здесь тоже все было залито кровью. Кое-где она еще не успела высохнуть и мерцала в солнечных лучах, как самый жуткий рубин.
Вернон не знал, что делать. Взрослые всегда говорили ему, что делать. А сейчас они были мертвы, и лишь их пустые глаза провожали мальчика, куда бы он ни пошел. Обессиленный, он заполз за одну из висевших на входе в зал гардин, сжался в комок и начал раскачиваться из стороны в сторону. Няня Мия учила его так делать, когда он просыпался из-за кошмара. Но это был не кошмар. И мерзкий запах крови постоянно напоминал маленькому принцу об этом.
Так Верни и просидел там за гардиной, плача и молясь Алору, чтобы все это оказалось лишь сном, пока не отключился от ужаса и изнеможения.
Его нашли только к вечеру. Торговец, доставлявший ко двору герцога Форро свежие продукты, прибыл в поместье через несколько часов после рассвета и, увидев произошедшую там бойню, бросился за городовым. Стражники не пытались найти выживших и даже не знали, что второй принц Баригора в эти дни останавливался у своей тетушки.
К полудню, когда новость о резне в поместье Форро разлетелась по окрестностям, туда верхом примчалась королева Матильда. Последние несколько дней она гостила в находившемся неподалеку поместье своего любовника, лорда Птита, оставив принца Вернона на попечение сестры и ее мужа. Когда королева достаточно пришла в себя, чтобы сообщить, что где-то внутри находится ее сын, солнце уже клонилось к закату. Городовые тут же начали поиски и в конце концов нашли спрятавшегося за гардиной сжавшегося в комок пятилетнего ребенка и вернули его матери.
Никто так и не узнал, кто убил герцога и герцогиню Форро и всех их слуг и приближенных, но при дворе ходили слухи, что в этом замешан Орден Вечного служения. Самые смелые предполагали даже, что заказчиком убийства выступил известный клиент Ордена, сам король Фридрих, опасавшийся роста влияния популярного в народе герцога Форро, который к тому же был женат на сестре королевы. Король не мог знать, что именно в этот день его жена под предлогом отъезда в летнюю резиденцию королевской семьи оставит Вернона у сестры, чтобы провести несколько ночей с любовником.
Баригор, королевские земли, 19 мая 3607 года
Ночь они провели на небольшом постоялом дворе, куда добрались уже за полночь. Это было дешевое заведение с грязноватыми комнатами, набитыми шерстью тюфяками на жестких деревянных кроватях и порядком потертыми кусками холстины вместо простыней. Из всей группы только Регину никогда еще не доводилось ночевать в подобных условиях, и молодой принц попытался протестовать, требуя найти заведение с более подобающим его статусу обслуживанием. Но сопровождающие быстро объяснили ему, что в приличных местах задают слишком много вопросов.
Они выехали с постоялого двора с рассветом и еще какое-то время двигались по Парантскому тракту. Вскоре после полудня Седрик остановил группу на перекрестке с едва видной в траве дорожкой, уходящей куда-то на север.