Возвращались приятели в отель далеко за полночь. Духанщик взялся их проводить, затем они проводили его, выпили еще на посошок и, наконец, расстались.
Еще долго Вартан-джан стоял на пороге своего заведения, махал им вслед и кричал:
- Цтесутюн! Минч андипум! Чкорчес!
А до него доносилась выводимая на два голоса песня:
- Ов, Сирун, Сирун! Инчу мотэцар!
Сртнис гахникэ, инчу имацар?
Ми анмех сиров, ес кез сиреци.
Байц ду анирав давачанецир!
19 июня. 21.02 местного времени. Под Пермью. Река Нижняя Мулянка. Гляденовская гора.
Магомед сидел на пеньке и равнодушно жевал пирожок с повидлом. Хоть и шел сейчас священный месяц Рамадан, когда есть и пить можно было лишь в темное время суток, последние дни поесть ему удавалось редко и все больше на бегу. Впрочем, большой беды не было бы и в том, если бы он вообще не держал уразу - ведь он вполне мог считать себя путником, находящимся далеко от дома. Но Магомед предпочитал по возможности все же придерживаться и сухура и ифтара - питаться два раза в сутки, до восхода и после заката. Тем более, что все то, чем ему приходилось сейчас заниматься, казалось ему весьма предосудительным и подозрительно далеким от ислама.
- Не садись на пенек, не ешь пирожок! - Поддел друга прошедший мимо с лопатой и фонарем Антон.
- Да пошел ты. Комик хуров. - Вяло отозвался тот. Сказывались недосып и общее утомление.
Антон хмыкнул, прикрепил фонарь на еловую лапу так, чтобы тот светил ему под ноги, и, расчистив небольшую площадку от порыжевшей хвои и веток, вгрызся в землю. Сомы он употреблял гораздо больше Магомеда и неестественная оживленность, подорванность стала его постоянной спутницей.
- Ниче, - бросил он через плечо. - Сейчас все сделаем в цвет. Бутылку я приготовил, как положено, закопаем ее, потом будем здесь кантоваться, пока дедушка Корней не дозреет. Ходить сюда будем пару раз в неделю - поливать, удобрять, пропалывать. Мы вообще здесь двух зайцев убиваем. Прикинь сам - сейчас дедулю посеем, к августу - пожнем. И сейчас же курочку подрежем, собьем навьев со следа. Так они, суки, заипали.
Магомед вспомнил свой разбитый внедорожник и взгрустнул. Хорошо хоть, он на ходу остался - вытащили поутру из оврага, кое-как доехали до города, загнали на сервис. И документы нашлись - там же на обочине, где их бросил сержант Краснорученко. Так что, на бабки они, конечно, попали, но все могло кончиться куда хуже. Наутро же был крупный разбор полетов с дядюшкой Корнелиусом, при посредничестве Антона, конечно. Дядюшка предположил, что гоняются за ними все те же навьи, которых друзья считали оставленными в Королеве, на квартире Антона. Видимо, так просто от них отвязаться не получилось, нужно было средство порадикальнее. Рецепт его и подсказал Корнелиус. Вкратце, рецепт сводился к закланию определенного жертвенного животного, в определенном месте, особым образом. Его кровь должна была оттянуть и задобрить преследователей. Жертвенное животное - черная курица - была тщательно выбрана и куплена на фермерском рынке, сейчас она смирно сидела в подвешенном на ветку мешке. Место тоже нашлось - та самая гора, куда они и ехали до того, как сбились с дороги. Древнее место Силы, капище и храм каких-то там богов. Корнелиус не особо распространялся, каких именно. Явно - не Аллаха, что несколько расстраивало Магомеда.
А ехали они сюда еще в первый раз затем, чтобы сделать то, чем сейчас Антон и занимался. Вырастить гомункулуса, в которого со временем должен был перейти беспокойный дух Корнелиуса ван Бокховена. Подробную инструкцию любящий дядюшка также передал любимому племяннику, Магомед особо не вникал. Антон еще в день общения с Кришной, после окончания учения, придирчиво выбрал бутылку, пробку. Затем, в закрытой комнате, прихватив с собой журнал "Playboy", ножницы и нож, заполнял ее содержимым, запечатывал. Бутылка эта, к досаде Магомеда, тоже уцелела в аварии, так что сегодня была вторая попытка закопать ее в священном месте.
Ах, да! Что еще хоть немного примиряло Магу с реальностью - это то, что Корнелиус, видимо, чувствуя за собой вину, а может, и по другим причинам, начал частично выполнять данное им Антону обещание осыпать его талерами и луковицами тюльпанов. Дух указал товарищам верное место, где зарыт клад, так что сегодня-завтра надо будет туда сгонять и, конечно, с предосторожностями, указанный клад извлечь.
- Мага, давай мешок. - Выглянул из ямы Антон.
Магомед встал с пенька, брезгливо поднял лежавший в отдалении туго набитый мешок, протянул Антону. Тот развязал его, высыпал часть содержимого в яму, кинул бутылку и опорожнил сверху мешок до конца. Крепко запахло конскими яблоками. Собственно, в мешке были именно они.
- Наджаса. - Поморщился Магомед, отступив на шаг в сторону и глядя, как Антон, заровняв яму, моет в стороне руки из пластиковой канистры. Воду они набрали ниже по склону в местном святом роднике.
- Ага, ядреный навоз, не обманул дед. Чем он, интересно, своего коня кормит?
- Мне неинтересно. - Отрезал Магомед. - Еще я деньги за говно не платил.
- Ну, не так много мы дедку и дали. Ниче, на доброе же дело.
- Все типа? Закончил с бутылкой своей?
- Ага. Теперь пошли резать Чернушку. Площадку я уже присмотрел. Хорошее место, намоленное.
- И когда успел? - Проворчал Магомед, снимая с елки мешок с курицей.
Примерно в то же время. Ливан. Бейрут. Квартал Бурдж Хаммуд.
Перебрав в уме множество способов поиска достойного кандидата и передачи ему иглы, Михаил Иванович выбрал наименее для себя хлопотный. Дар младшего Чорнобожича жег ему руки, хотелось избавиться от него поскорее. Тут уж не до вдумчивого поиска и перебора кандидатов. Калинин рассудил так, что хоть возле одного из разбросанных по свету святилищ Чернобога, действующих или заброшенных, находится подходящий человек. Главное, ведь, чтобы он был воинственным, целеустремленным, в меру жестоким, решительным и охочим до драки. Не так и много по общему счету.
Так что, сейчас Михаил Иванович сидел за низеньким круглым столиком и пристально смотрел на стоящее перед ним блюдечко. В блюдечко была налита ртуть, на поверхности которой свободно плавала игла Чорнобожича. Ртуть в Ливане достать было несложно, благодаря тому, что здесь ее до сих пор широко использовали стоматологи для амальгамовых пломб, и относились к ней без западного трепета перед ее токсичностью.
- Плыви, плыви, листок, на Запад и Восток. Плыви на Север и на Юг, обеги по свету круг. - Шептал Михаил Иванович над блюдечком. - Ищи, ищи, листок, рудяный поток. Ищи юшку и ихор, отвори ты им запор.
Игла под аккомпанемент его слов бешено закрутилась на ртутной лужице, вдруг замерла в одном положении, хищно дрожа. Еще миг - и она субмариной ушла в плотную, блестящую глубину. Михаил Иванович проговорил еще запорные слова и перевел дух. Он знал, что дар Чорнобожича ушел по назначению, найдя своего избранника хотя бы и на другом конце света.
Тогда же. Под Пермью. Река Нижняя Мулянка. Гляденовская гора.
- Ты смотри, она прямо в мешке снеслась. - Проговорил Антон, доставая из мешка, как фокусник из шляпы, сперва связанную курицу, а затем - яйцо. Курицу он аккуратно положил на утоптанную, обожжённую глиняную площадку, которую только что очистил от наваленного на нее лесного мусора. Площадка была ровной, твердой, оборудована неглубокой канавкой, идущей от середины к краю под небольшим наклоном. Разглядывая яйцо, Антон передал пустой мешок Магомеду, который машинально взял его в руки.