- У-у-у! Ведьма! - Глухо ответствовал Михаил Иванович уже из-за ширмы.
Еще минут через пятнадцать бабка с интересом профессиональной сиделки изучала содержимое медицинской утки, тщательно промытое и просеянное. Помимо крупных осколков трубчатой кости в утке тускло поблескивали золотая запонка, золотой же перстень-печатка и маленькая серебряная, с чернением, фляжка.
- Да ты, батюшка, настоящий живоглот! Немудрено-то, что нутро тебе крутит. Возьми-ка вот елея освященного да по капле принимай, когда живот-то замкнет, враз все засовы-то и послетят. Родительнице моей, царствие ей небесное, ее матушка елей этот передавала, а сама-то она елей брала еще у святого пустынника Тихона, об то время, что он в дупле дубовом жил пресвятой и праведной жизнию.
- Ну, спаси Бог тебя, бабка. Вот, изволь, - Михаил Иванович выложил на расстеленный старухой на столе носовой платочек несколько вареных яиц, тысячерублевую купюру и, подумав, отлил из своей фляжки немного Эликсира в отдельный пузырек и присовокупил к оплате.
- Вот спасибо, милок! Бабушке на хлебушек! - Старуха ловко, не касаясь денег и еды, свернула платок в узелок, поплевала через плечо, взяла его левой рукой и сунула в карман.
Колдун и ведьма побалакали еще немного о старых деньках, да о современной молодежи, да на том и расстались.
Об то же время. Восточное Подмосковье.
- Нет, Антони, трудное это дело, Эликсир вернуть. Эликсир тот во фляжке, фляжка та в утке...
- А утка в зайце, так? - Насмешливо спросил Антон.
- Почти... - Ответил дядя Корнелиус и примолк ненадолго. - В общем, гиблое это дело. Но вот что я думаю... Знавал я двух варнаков - Ивашку да Яшку. Умыкнули они раз дорожную шкатулку у одного человека знатного. Умыкнули, да и подались в бега - в пермскую землю, да на реку Ягошиху, к татарам безбожным. Срубили они там починок и зажили на земле.
- И че?
- А в шкатулке той среди прочих вещей была и Эликсира сткляночка припрятана. Моя это шкатулка была. У меня ее умыкнули варнаки безбожные. И чую я сейчас, цела та сткляночка, значит и Эликсир волшебный до сих пор где-то в избе их припрятан, в починке этом или на дворе где.
- Ну и че?
- А то, - Теряя терпение, продолжил дядюшка. - Что бери ты своего басурманина, да дуйте к разбойным ушкуйникам на челны или еще как, но плывите вы по Волге на Каму, а по Каме на Ягошиху, и там я уже Эликсир свой завсегда унюхаю.
- К кому дуть?
- Ну... Сейчас, наверное, ушкуйников-то на Волге раз-два и обчелся. Их еще при Иване Святом в Дмитров-город на поселения сослали. Но, помнится, и в мое время с речным людом можно было сговориться, и купечество было, да и разбойников-лиходеев хватало. Кто-то же и у вас по Волге да по Каме ходит, по берегам товаром торгует?
- Ну как.. Пароходы всякие плавают. Но чет мне кажется, дядюшка, ты попутался слегка. На машине проще будет подъехать, наверное. Только я чет не врубился куда именно.
- Да хоть на черте подъедь! Я же тебе твержу - Ягошиха-река впадает в Каму-реку. Кама-река в Волгу-матушку. А лежит та река Ягошиха в пермской земле, за вятскими лесами.
- В Пермь, что ли, нужно сгонять?
- Ну да!
- Ну, это примерно сутки в дороге. По М7 можно выехать, - Прикинул Антон, изрядно поколесивший по стране еще в бытность свою экспедитором в маленькой, но гордой торгово-сбытовой компании. - Сгонять можно, все равно здесь сплошной мороз с обеими хатами и вообще...
- Эй, Маго. Друг, ты в порядке? - Толкнул он в плечо нервно курившего уже третью сигарету приятеля.
- Отвянь, Антон. - Вяло огрызнулся тот.
- Э, не замерзай, Маго. Ты че? За Маринку огорчаешься?
- А за кого, билят, мне огорчаться, за Тристана?! Я их, сук, поломаю, без лопаты закопаю, билят! - Магомед сжал кулаки, глаза у него были бешеные.
- Хорош, Маго. Сейчас надо на дно залечь, чтобы нас мусора не выпасли. Сейчас Тристан на крест прилег в лучшем случае, а то и вообще кони двинул. Его один хрен так скоро не достанешь. Правильно Корней говорит. Надо рвать в Пермь, там перекантоваться, заодно раздобыть этого Эликсира, без него нам труба с такими замутами, как в последние дни.
- Кто говорит? - Слабо удивился Магомет. - Че за Корней?
- Ну это.. В общем призрак такой, дух отца Гамлета, епта. Привязался ко мне, говорит, что родственник какой-то.
- Э! Опять ты своей магией-шмагией. Ты мне че пел? Лавэ будет много, проблем не будет, все по кайфу будет. А сейчас что? Антоха, че-то мне не по кайфу сейчас!
- Маго, ну че ты как маленький. Непруха сейчас, точняк, ну это потому что дед этот на нас окрысился...
- На тебя, дорогой, не на нас.
- На нас, на нас, мы сейчас с тобой одним делом повязаны, дед этот, походу, лютый, ему что одного замочить, что двоих - все ровно. Ну а Тристан вообще сам тебя выпас, я вообще не при делах, в натуре не знаю ничего.
- Я знаю. Гонял на машине туда-сюда, по телефону светился, вот люди увидели, услышали, сказали. Ладно че там, еще мы между собой кусалово не устраивали. Антоха, братское сердце, херово мне просто. Погодь, сейчас сижку докурю и поедем куда хочешь.
15 июня 20.00 местного времени. Пермь. Свердловский район.
Вдоволь налазившись по лесному массиву и Егошихинской балке, накатавшись по частному сектору и промзонам, компаньоны, под напутствия духа Корнелиуса, Парковой улицей мимо "Скорбящей матери" и красивой, прянично-нарядной Успенской церкви подъехали к Егошихинскому кладбищу. Туристическую программу-минимум в городе, известном своими киношными "Реальными пацанами" реальные пацаны московские выполнили еще раньше - съели на вокзале по чебуреку, поплевали с набережной в полноводную, могучую Каму, купили полтарашку "Кока-колы" на двоих.
- Мрачноватое местечко. - Заметил Антон, протискиваясь узкой тропинкой мимо буйно разросшегося куста в человеческий рост. Магомет промолчал.
- Здесь, здесь этот дом. - Торжествовал Корнелиус. - Я чую. Я всегда чую.
- Здесь кладбище, дядя. Здесь люди скорбят и домов не строят. И река твоя - стремная, я все ботинки в гомне угваздал в этом овраге.
- Мир меняется. Меняется вода, меняется воздух. Ты что же, Антони, думаешь, я вижу мир теми же глазами, что и ты? Мир живых видится мне призрачным, колеблющимся фата-моргана. То одно, то другое, картины меняются, отдаляются и приближаются. Что в них верно, что ложно - я не знаю. Но волшебные силы, такие же неупокоенные духи как я видятся мне хорошо, как светочи в тумане.
-Гм. И они тебя?
- Да, Антони. Но мы, духи, сторонимся друг друга. Притягивается противоположное, мертвое тянется к живому, а не к мертвому.
- Антон, вац, ты заипал уже со своим духом вслух говорить. - Подал голос Магомед. - Че хоть он там тебе трет?
- Херню какую-то инфернальную, - Ловко ввернул Антон словцо, вычитанное в дедовском ежедневнике. - Про неупокоенные души и все такое.
- Нашли место... - Проворчал Магомед.
Место и впрямь было под стать выбранным разговорам. Друзья шли по территории кладбища, держа курс на новокладбищенскую Всехсвятскую церковь. Они уже прошли площадь с воинскими захоронениями, мрачные черные плиты лютеранских могил и целый лес стел, возвышающихся над могилами иудейскими. Буквально несколько минут назад среди густой травы мелькали полумесяцы на плитах мусульманских захоронений, но вот и они незаметно сменились традиционными советскими ржавыми крестами и пирамидками. Казалось, к центру холмистое, изрезанное оврагами кладбище понижалось, словно друзья спускались в глубокую, затягивающую их воронку. В стремительно наступавших сумерках рассмотреть что-либо в паре метров в стороне было уже невозможно. Антон и Маго блуждали бы наугад по кустам и буеракам, если бы не упрямо тащивший их за собой дух.