Снайпер велел солдатам перевязать раненного, чтобы не умер раньше времени, а так же осмотреть остальных убитых. Двоих он выделил, чтобы помочь нам со Светой, хотя от мертвых мы мало отличались, изгвазданные в грязи и крови.
– Ну что, ребята, повезло вам, – сказал снайпер, присаживаясь перед нами на корточки, – крепкие вы, однако.
– Сейчас не захочешь, таким станешь, – ответил я, растирая руки, освобожденные от веревок, – извиняюсь, но кому обязан своим спасением?
За маскировочной были видны только общие черты лица, и то зарисованные краской.
Улыбнувшись, снайпер снял и маску, и капюшон. Почти квадратное лицо с весьма суровыми чертами лица и аккуратным, словно специально оставленным шрамом на левой щеке. Небрежно побритая щетина еще больше добавляла ощущения оправданной жестокости и жестких правил, исходящего от человека.
– Кантемиров Павел Вячеславович, – пожал он мне руку без всякого намека на сарказм, – доброволец в связи с введенным чрезвычайным положением в стране. А с кем имею честь разговаривать?
Я тоже представился, назвав себя студентом очного отделения, что привело снайпера в весьма веселое состояние. Он с удовольствием смеялся, открыв идеально чистые зубы, какими и я сам не мог похвастаться.
– Нет, ну рассмешил. Никогда не видел студентов, способных разобраться с бандой профессиональных убийц, да еще играя на их поле. Если все студенты такие, то я вообще удивляюсь, что мертвецы на этом свете делают, одного курса будет достаточно, чтобы страну отчистить, – сказал он, неожиданно и резко успокоившись.
– Пришлось учиться не по специальности работать, – сказал я, оглядываясь в сторону Светы, которая так еще и не пришла в сознание, – сами понимаете, по-другому сейчас никак не получается.
– Это ты правильно заметил, – кивнул доброволец, а проследив мой взгляд, добавил, – а за девчонку свою не беспокойся, все с ней хорошо будет.
Подобрав рядом с телом Саши аптечку, уже вскрытую мной ради бинтов и обезболивающего, он достал оттуда пузырек нашатыря и поднес Свете под нос. Она сразу дернулось, сморщилась и, наконец, открыла глаза. С пару секунд несколько очумело взирая на окружающую обстановку, она икнула и ее полностью вытошнило, так, что снайпер едва успел отскочить в сторону.
– Все нормально, – сказал он, увидев мой испуганный взгляд, – так иногда бывает. Не каждый же день по хребту прикладом дают.
– Что случилось? – слабо спросила Света, – кто эти люди?
– Успокойся, – я, уже не стесняясь, обнял ее, – они друзья, с нами все в порядке. Не волнуйся, все хорошо.
Солдаты тем временем у дороги уже вырыли могилу и стаскивали туда трупы убитых бандитов, предварительно снимая с них все более или менее ценное. Как было не обстояло, но сейчас даже простое обмундирование стоило достаточно значительно, обогнав по расценкам гораздо более красивые и роскошные, но менее функциональные бренды дизайнеров и фирменных магазинов. Часть из этого они почему-то откладывали в сторону, а большую кучку всего вооружения оставили около машины.
– Ваш трофей, – кивнул взглядом снайпер, указав на нее, – с этим делом все строго, никакого воровства не будет.
Из наших трофеев оказались четыре автомата АК-103 и десять полностью заряженных магазина под них. Бандиты снабжались очень щедро, не скупились на экипировку. Колламоторные прицелы, тактические фонари и лазерные целеуказатели имелись на каждом стволе, а к одному даже привинтили подствольный гранатомет. Разгрузная лента на двенадцать зарядов прилагалась. К тому же нам достались с десяток осколочных гранат и один прибор ночного видения, похожий на иностранный, во всяком случае, похожих у армейцев я не видел.
– И не думайте отказываться, – посоветовал снайпер, увидев выражение недоверия на моем лице, – такое добро еще никому не мешало.
– Если бы не вы, мы бы сами себе уже не мешали, – сказал я, пытаясь отдать все это как благодарность за наше спасение, – так что это все ваше по праву.
– Вот мы как раз сделали то, что и называем своей работой, – отрицательно покачал головой снайпер, отходя на шаг от пододвинутого к нему оружия, – как раз зачисткой мы все это и называем, чем и занимаемся. И не мы их даже и убили. А на ваше спасение я потратил два патрона, так что, уговорили, их я и возьму из вашего арсенала. А если в командовании еще и узнают, что пользуясь положением, обираю гражданских, тогда меня точно повесят. И не думайте, ни полушки больше не возьму.
– Спасибо вам, – сказала Света, с трудом поднимаясь на ноги, но почти сразу же свалилась обратно, – погибли бы без вас.
– А что вы, вообще, одни в такую даль отправились? – спросил снайпер, присаживаясь рядом на траву.
Я с облегчением сел рядом, поскольку еле держался на ногах.
– Новости везем из деревни, что отсюда, – ответил ему, – там тоже бандиты напали, всех вырезали или зомби скормили. Из той же банды, что на нас засаду устроила. Форма такая же. Гнали прямо напрямую к полигону, чтобы быстрее, хотели подкрепление вызвать, чтобы догнать убийц и уничтожить. Радиста не было, поэтому так связь не получилось установить.
– Ага, – задумчиво произнес снайпер, что-то ковыряя палочкой в грязи, – значит, вот уже и в нашу песочницу полезли какие-то мальчики и ломают куличики. Пока просто палочкой тыкают, получается, проверяют. И у мальчиков игрушки дорогие, а самих папа на машине привозит, как получается. Деревню значит, разграбили. Показывают, что никого не бояться, получается. А потом устраивают засаду на кратчайшем пути от деревни до полигона. Зачем?
– Они меня хотели на допрос отвести, – вспомнил я, – к хозяину своему. А Свету… – продолжать не стал, но снайпер кивнул головой, что, мол, все понял.
– Теперь уже чуть яснее, – сказал он, – в деревне не было никого, кто хоть что-то знает о планах обороны. А им это важно. Потому что пугать одно – а бить по-настоящему совсем другое. В первый раз повезло просочиться, благо, посты нормальные пока только вдоль дорог асфальтированных, объезжай – не хочу. А так ведь можно и на танк, скажем, нарваться, им тогда никакой пулемет не поможет. Вот и сделали засаду, ожидая, что тут проедут вестовые. А вестовые – это служба, эти кое-что знают, и уж точно знают, у кого можно спросить нужное. Только вот не ожидали вестовых, которые огрызнуться. И точно не ожидали подоспевшую к ним помощь, – продолжай снайпер, больше разговаривая сам с собой, чем с нами.
– Возможно, – кивнул я, – но новости все же следует доставить.
– Успокойся, – махнул он рукой, – у нас три машины в лесу, и рация, сейчас все передадим. А вас самих надо в госпиталь, после всего пережитого.
Я покачал головой, отрицая даже такую возможность. Свету можно положить, а вот меня никак не получится, мне еще надо обратно в город возвращаться, там дел не полно. Не хватало еще записаться все же в ряды боевой части выживших и в первый же день с треском оттуда вылететь, угодив в госпиталь из-за пары синяков и царапин.
– Свету надо отправить на обследование, – сказал я, – а мне только отдышаться и снова готов к бою. Тем более, что у меня еще в городе дела остались.
– Вот это резвость, – в притворном удивлении сказал снайпер, отрываясь от своих размышлений, – прямо как герой! Ты же и так еле на ногах держишься, не в обиду будет сказано, тебе не на передовую, а в тыл будет надо.
– К черту тыл! – неожиданно резко сказал я и даже закашлялся, когда кровь из разбитых десен попала не в то горло, – мне надо с этими гадами разобраться. У меня с ними теперь личные счеты.
– Вот оно что, – протянул снайпер, посмотрев на меня теперь совсем другим взглядом, – а ты парень, видать, на самом деле старше, чем по возрасту. И зря я тебе недооцениваю. Если человек мстит, то уже на кое-что способен. Хорошо, под твою ответственность. И учти, полноценным рядовым я тебя не беру, поскольку не знаю, как ты себя ведешь в бою. Будешь, так сказать, кандидатом. Ты уже в каком-нибудь отряде состоишь?
– По возвращении собирался, – сказал я, отрицательно покачав головой.
– В город? – удивленно поднял глаза снайпер, сообразив, о чем я говорю.