И только проехав вторые ворота, мы попали на сам полигон. Здесь шума было больше, чем в любом другом месте. Военные в буквальном смысле собирали здесь всех, кого успевали вывезти из города, но не успевали распределить. Кроме того, шуму добавляли разъезжающая техника и грузовики мародеров, едва ли не ежечасно прибывающих и отбывающих из города. Планы разграбления оставленных офисов и складов достигли наивысшего масштаба. Ведь грузовики сновали не только в пожираемую мертвецами Рязань, но и в другие города области, которые жители бросали едва ли не сразу, потому что ни организованного управления, ни нормальных сил правопорядка там не оставалось, а власть почти сразу же забирали мощные бандитские группировки, существовавшие еще задолго до наступления зомби. Ведь всем известно, что банды девяностых годов никуда не делись, просто переместились из центральных районов в области. Из крупных городов их вытеснили гораздо более могучие силы, поставившие процесс собственного обогащения буквально на промышленные масштабы. А прежние рэкетиры и шестерки спокойно процветали в небольших городках, иногда буквально подчиняя себе всю экономическую жизнь. Достаточно вспомнить истории про золотодобывающий завод в Скопине, рядом с которым в нелегальных игорных домах проигрывались суммы, которым позавидовали бы даже в Монако. Только организованным военным отрядам, с броней и крупнокалиберным оружием такие банды, вооруженные пистолетами и ножами, противостоять все равно не могли. И военные увозили все, что считали нужным, не трогая даже зомби. И вправду, а зачем потенциальному врагу жизнь облегчать. Пусть бандиты сами с зомби и разбираются. Честно сказать, непонятно было, что хуже – зомби, неожиданно восставшие голодные трупы, или бандиты, словно сорвавшиеся с поводка. Отбиться можно было и от тех, и от других, но это в любом случае жертвы, расход боеприпасов и медленное расшатывание системы обороны.
Нас высадили на огромной автостоянке, занимавшей едва ли не половину обозримой территории. Десятки боевых машин стояли на расчерченном белой краской асфальте, еще поблескивая плохо стертой смазкой и остатками консервирующих веществ. Только что снятые с хранения, они должны немного отстояться, прежде чем их можно снова использовать. С другой стороны, здесь же стояла техника, вернувшаяся из города и нуждавшаяся в ремонте.
Разбитые фары, вмятины на броне, заляпанные кровью шины колес, из которых даже торчали обломки костей, небольшие отверстия от бронебойных пуль у тех машин, что попадали под обстрел. Военные даже не скрывали, что в самом начале несколько складов они потеряли, и скорее всего, по наводке. Больно быстрыми и спланированными были операции. Приезжали сразу на грузовиках, ускоряя выгрузку оружия. Оставалось только то, что увезти невозможно – тяжелая техника и ненужные бандитам снаряды для артиллерии. Один БТР, рядом с которым мы остановились, имел очень интересную модификацию – вместо пулемета из башенки торчал раструб огнемета, покрытый свежей копотью. Представив, что такое оружие может сотворить в умелых руках, я даже зажмурился.
– Значит, серьезно решил ехать с нами? – спросил меня, когда все уже выгружались, Кантемиров. Ни иронии, ни удивления я в его голосе не слышал, только желание убедится, что я не струсил.
– Да, – кивнул я головой, – я обязан это сделать. Вы должны меня понять.
– Понимаю, – сказал он, – только учти, что с собой никого не берешь, мне хватит следить за одним новичком.
– Я не новичок, – сразу же огрызнулся, словно меня оскорбили. Снайпер сделал вид, что ничего не услышал.
– Тогда запоминай, – ткнул он пальцем в асфальт, – здесь же через три часа. Не придешь, ждать тебя не буду. Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. Ясно?
Я кивнул головой, но он уже развернулся и ушел, оставив меня одного. Точнее, вместе со Светой, но она все еще сидела в машине, откопав где-то зеркальце и пытаясь привести себя в порядок. Без своей обычной косметички у нее это плохо получалось, но она все же старалась. Некоторое время понаблюдав за ней, я все же не выдержал, и позвал ее выходить.
– Ну что, теперь можно и отдохнуть, – хлопнул меня сзади по плечу один из солдат, – знаешь, я тут одно местечко знаю, там уже какой-то еврей самогоном приторговывает. Нелегально, конечно, но командирам не до него сейчас. А тебе самое то сейчас развеяться.
– Я бы с удовольствием, но надо своих найти. Они где-то здесь, на полигоне, – солдат предлагал от всей души, поэтому мне было как-то неудобно прямо отказываться, но и время терять не очень хотелось.
– Ладно, – пожал солдат плечами, больше задумываясь о будущей порции самогона, чем действительно расстроенный моим отказом, – мне же больше достанется. Если все же захочешь, то можешь присоединится.
Уверенной походкой солдат обогнул машину и присоединился к компании рядовых, настроенных, если судить по взрывам хохота и мечтательным улыбкам, примерно так же, как и он. Сопроводит веселую компанию взглядом, я снова заглянул в машину и сделал вторую попытку оторвать свету от зеркальца.
– Красивее все равно не станешь, – сказал я, когда она снова меня проигнорировала, – надо ребят наших найти, прежде чем они куда-нибудь отселятся. Времени у нас не навалом.
– Миш, ну как же я покажусь им в таком виде? – расстроено спросила меня Света, все же в неохотой убирая зеркальце, а точнее, его осколок, в нагрудный карман.
– Совершенно нормально, – я провел пальцем по ее щеке, поправив отклеивающийся пластырь, – ничего страшного в этом нет. Знаешь, вообще, один философ сказал, что неважно, как человек выглядит, главное, что у него в душе.
– Скажи об этом ди Каприо, – сказала она, надув губки и немного озорно на меня поглядев, – он ведь красивее тебя.
– И не подумаю с ним разговаривать, – сказал я, направляясь к выходу с полигона, – я найду занятие гораздо интереснее, чем этот разговор.
– Знаешь ведь, что я права, – сказал она, беря меня под руку.
– Нет, просто о чем я с зомби буду разговаривать. Лучше сразу выстрелю,
– после этих слов я едва успел закрыться от нее рукой, прежде чем она на меня накинулась. Со смехом я отстранился подальше и подождал, пока она успокоится.
Сама стоянка была обнесена высокой оградой из крупноячеистой железной сетки, с идущей по верху колючей проволокой. Об этом мы узнали только когда уперлись в нее, дав лишний повод Свете усомниться в моих топографических способностях, что она не преминула сделать. Пришлось идти вдоль забора, пока не наткнулись на выход. Как-либо серьезно он не охранялся, за исключением престарелого вида старичка в запачканном дорожном костюме, сидевшего за расцарапанным офисным столом и тщетно пытавшегося не спать. Один из эвакуированных, он явно принадлежал к самой ненужной группе, но для работы в работрядах был слишком стар, поэтому сидел здесь, выполняя скорее декоративную функцию, чем на самом деле занимаясь важной работой. Когда мы подошли, он снова начинал клевать носом, все сильнее и сильнее нагибаясь над столом. Это могло закончится полным соприкосновением, обещавшее спокойный и здоровый сон, но появились мы, быстро нарушив эту идиллию.
– Здравствуйте, молодые люди, – сказал старик, подскочив и пытаясь одновременно разлепить веки и подавить зевоту. Занятый этими вещами, он даже забыл, что мы, по идее, должны ему ответить.
– Здравствуйте, у меня к вам вопрос, – спросил я скорее из необходимости, чем действительно рассчитывая услышать ответ, – вы не видели ту группу студентов и их родителей. Они должны были приехать на автобусе с надписью «РГУ» на боку.
Старик попытался ответить, но именно в этот момент он проиграл в борьбе с зевотой и раскрыл рот, широко зевнув и едва не вывернув себе челюсть. Разочарованно посмотрев себе под нос, он все же ответил.
– Нет, не видел, здесь очень много народу проходит, чтобы пытаться кого-то запомнить, но вы обратитесь в администрацию, там все новоприбывшие должны пройти регистрацию и получить пропуск на поселение. Если не найдете, то спросите у работников. Достаточно имени с фамилией, и они вам все найдут.
– Спасибо большое, – поблагодарила Света и поспешно повела меня дальше. Мы даже и отойти далеко не успели, как старик снова начал засыпать, сладко причмокивая в полудреме.