Тот напился и ответил:
— Как сказать. Ты вот жива, а другие нет. Ты сохраняла спокойствие и не теряла рассудка.
— Мне просто повезло, — чуть сердито сказала она.
— Повезло, да. Но ты заронила в вожака семя страха, поэтому он оставил тебя в живых.
— Не понимаю.
— Ты сказала ему о Сером Человеке.
— Так вы там были?
— Я слышал, как он передавал твои слова своему сержанту. Я уже собрался убить их обоих, но тут сержант схватил тебя за волосы и потащил к костру. Это нарушило мои планы. Если бы ты не разбила тому малому нос, я не успел бы прийти к тебе на помощь. Тебе повезло, это так, но ты хорошо использовала свою удачу.
— Надо же — ведь я вас не видела и не слышала.
— Они тоже. — Нездешний улегся и снова заснул.
Проснувшись, он увидел, что она прикорнула с ним рядом. Приятно было чувствовать человеческое тепло, и он понял, что слишком долго живет один. Он натянул сапоги, и потревоженные шумом вороны, клюющие мертвецов, с громким карканьем поднялись в воздух. Кива проснулась, села, улыбнулась ему и отошла за валуны. Он оседлал двух лошадей — Кива их всех привязала поблизости — и от этого раны опять разболелись.
Он все еще сердился на себя за рану в плече. Можно было догадаться, что вожак вышлет ему навстречу разъезд. Он им чуть не попался. Один засел на дереве над дорогой, другой спрятался в кустах. Первый зацепил сапогом кору — только этот звук и насторожил Нездешнего. Вскинув арбалет, он подстрелил солдата в то самое мгновение, когда тот прыгнул вниз. Стрела вошла в живот и пробила сердце. Парень рухнул совсем рядом с Нездешним и своим мечом порезал ему плечо. К счастью, в этот миг он был уже мертв, и удару недоставало силы. Тут из кустов выскочил второй с топором в руке. Серый конь Нездешнего встал на дыбы, и всадник пустил вторую стрелу солдату в лоб.
«Ты становишься старым и неповоротливым, — сказал себе Нездешний. — Два неуклюжих пентюха чуть было тебя не одолели».
Возможно, как раз гнев на себя и побудил его напасть на их лагерь — он хотел доказать себе, что еще хоть куда. Нездешний вздохнул. Ему повезло, что он остался жив. Один из них все-таки ухитрился ранить его в бедро. Дюймом выше — и у него бы вывалились кишки, парой дюймов ниже — и меч рассек бы бедренную артерию, прикончив его наверняка.
Кива, вернувшись, помахала ему рукой, и он почувствовал себя виноватым. Поначалу он не знал, что солдаты взяли кого-то в плен. Он гнался за ними только оттого, что они вторглись на его земли. Ее спасение, хотя и доставило ему большое удовольствие, было лишь счастливой случайностью.
Кива, свернув одеяла и привязав их у себя за седлом, принесла Нездешнему плащ и оружие.
— У вас есть какое-нибудь имя, ваша милость? Кроме «Серого Человека»?
— Не говори мне «ваша милость», — сказал он вместо ответа.
— Хорошо, Серый Человек, — с дерзкой улыбкой молвила она. — Я запомню.
Как отходчива молодость, подумал он. Кива видела смерть и разрушение, ее били, насиловали, сейчас она находится за много миль от дома в обществе чужого мужчины, но она улыбается, несмотря ни на что. Потом он заглянул в ее темные глаза и увидел следы горя и страха. Она прилагала большие усилия, чтобы казаться беззаботной и нравиться ему. Почему бы, собственно, и нет? Она крестьянка и имеет право лишь на то, что позволит ей хозяин, то есть на очень немногое. Если Нездешнему вздумается изнасиловать ее и убить, никто не учинит следствия и не станет докучать ему вопросами. В сущности, она все равно что рабыня — так почему же ей не стараться ему угодить?
— Со мной тебе ничего не грозит, — сказал он.
— Я знаю, господин. Вы хороший человек.
— Нет, не хороший, но на мое слово ты положиться можешь. Больше с тобой ничего худого не случится, и я отвезу тебя домой.
— На слова я не полагаюсь. Дядя говорил, что слова — пустой звук. Суди по делам, говорил он. Я не стану для вас обузой и буду ухаживать за вами в дороге.
— Ты меня нисколько не обременяешь, Кива, — заверил он и послал коня вперед.
Кива поравнялась с ним.
— Я сказала им, что вы придете и убьете их всех, но сама по-настоящему в это не верила. Я просто хотела, чтобы им тоже стало страшно, как мне. Вы пришли, и они перепугались. Это было здорово!
Проскакав несколько часов на юг и запад, они выбрались на старую мощеную дорогу, которая привела их к рыбачьей деревушке на берегу большой реки. Здесь было около сорока домов, большей частью каменных. Киве показалось, что люди здесь живут хорошо. Даже дети бегали в новых, без заплат, камзольчиках. И на всех были башмаки. Серого Человека сразу узнали, на улице собралась толпа. Деревенский староста, низкорослый и плотный, с редеющими светлыми волосами, протолкался вперед.
— Добро пожаловать, господин, — произнес он с низким поклоном.
Кива заметила страх в его глазах, и другие жители тоже вели себя неспокойно. Серый Человек спешился.
— Джонан, не так ли?
— Так точно, господин, Джонан, — с новым поклоном ответил староста.
— Ладно, Джонан, успокойся. Я тут проездом. Мне надо немного провизии на дорогу, а моей спутнице понадобится дорожная одежда и теплый плащ.
— Сей же час, господин. Не угодно ли пока отдохнуть у меня в доме? Жена приготовит вам закусить. Позвольте показать вам дорогу. — Староста сделал односельчанам какой-то знак, и все они согнулись в поклоне.
Кива слезла с лошади и последовала за мужчинами. Серый Человек не показывал виду, что ранен — это было бы совсем незаметно, если бы не засохшая кровь на его рваной рубашке.
Дом Джонана из обожженного кирпича был украшен мореным деревом, крыша выложена красной черепицей. Хозяин провел их в большую горницу. В северной стене имелся камин, тоже кирпичный, вокруг низкого стола стояли мягкие кожаные стулья. Отполированный до блеска пол застилали шелковые чиадзийские ковры. Серый Человек сел на стул и прислонился к высокой спинке. Молодая белокурая женщина, войдя, присела перед ним и нервно улыбнулась Киве.
— У нас есть эль, господин, и вино — что пожелаете.
— Принеси, пожалуйста, воды. Больше ничего не надо.
— Есть яблочный сок, если вам будет угодно.
— Замечательно. Пусть будет сок.
Староста переминался с ноги на ногу.
— Могу я присесть, господин?
— Разумеется, Джонан, — ведь это твой дом.
— Благодарствую. — Хозяин плюхнулся на стул напротив гостя. Кива, на которую никто не обращал внимания, устроилась, поджав ноги, на ковре. — Для нас великая честь и удовольствие видеть вас здесь. Знай мы о вашем приезде, мы устроили бы для вас пир.
Женщина вернулась с кубком яблочного сока для Серого Человека и кружкой эля для Джонана. Пятясь прочь, она поманила за собой Киву. Та встала и вместе с хозяйкой прошла на кухню. Хозяйка, хлопоча, усадила ее за сосновый стол и налила ей сок в глиняную чашку.
— Мы не знали, что он к нам собирается, — с испугом проговорила женщина, садясь напротив и закалывая свои белокурые волосы.
— Он не с досмотром приехал, — успокоила ее Кива.
— Ты уверена?
— Да. На мою деревню напали наемники, а он их выследил и убил.
— Да, это странный человек. — Руки у хозяйки дрожали. — Он тебе ничего худого не сделал?
— Он меня спас и теперь везет домой.
— Я думала, у меня сердце остановится, когда он явился.
— Значит, эта деревня тоже его?
— Как и весь Полумесяц. Он купил эти земли шесть лет назад у князя Арика, но у нас за это время был только раз. Подати мы ему платим исправно, сполна.
Кива промолчала, но подумала, что ни одна община, которая платит подати сполна, не может позволить себе такую одежду, мебель и чиадзийские ковры, да и досмотров так не опасается. Впрочем, все землепашцы и рыбаки, насколько она знала, хоть немного да недоплачивали. Ее брат всегда придерживал один мешок из двадцати и продавал зерно на рынке, чтобы позволить себе какую-нибудь маленькую роскошь — скажем, новые кожаные башмаки для себя и жены.