Газеты, которые мне удалось прочитать в Берне, разумеется, не писали подобной чуши, но зато информация подавалась ими настолько неясно и противоречиво, что составить конкретное представление о происходивших событиях было практически невозможно. Чем на самом деле закончилась парижская вылазка, победой или поражением? Разобраться в этом я так и не смог. Ясно было лишь одно: генерал Дюкро пересек Марну. Но разве это говорит о том, что он одержал победу? В газетах писали об успехах нашей армии в окрестностях Орлеана и о победах, одержанных в Бон-ла-Роланде и Жюранвиле. Однако несмотря на эти победы нам пришлось оставить Орлеан и разделить армию на две части, каждую из которых немцы могли бы легко раздавить.
В общем, пока я с риском для жизни блуждал в окрестностях Парижа, Луарская армия, с которой мы связывали так много надежд, перестала существовать как единое целое. Прежде наш мобильный отряд мог бы легко добраться из расположения Луарской армии до леса Фонтенбло, не вступая в огневой контакт с неприятелем. А как теперь мы будем готовиться к столь тяжелому рейду? Какими силами мы для этого располагаем? И вообще, существует ли еще наш отряд? Когда я уходил на задание, отряд располагался в непосредственной близости от неприятельских передовых позиций, но в новой обстановке я не знал, успели ли мои товарищи своевременно отступить вместе со всей армией. Мне, увы, приходилось быть свидетелем того, как отступают наши войска. Я видел беспорядочное бегство французских солдат после сражения у Бомонта. И я спрашивал себя: не стал ли Орлеан новым Бомонтом? А что, если Омикур и остальные мои товарищи убиты или взяты в плен? Что вообще осталось от Луарской армии?
Из-за этих проклятых вопросов я был на грани нервного срыва. Правда, в Мезидоне мне удалось разжиться новой газетой, прочитав которую, я немного успокоился. В газете было напечатано:
"Министр внутренних дел решительно опроверг панические слухи относительно судьбы Луарской армии.
Эти слухи распространяются злоумышленниками. Правда состоит в том, что армия в настоящее время находится в полной боевой готовности, и она полностью сохранила и даже усилила свое оснащение".
Я хорошо знал, что правительство в Туре способно видеть все происходящее лишь в розовом свете, и тем не менее, эта телеграмма меня немного успокоила. Любому ясно, что после поражения армия не может быть в полной боевой готовности, но если они утверждают, что это так, значит, сражение под Орлеаном не обернулось очередной катастрофой.
Как ни старался я быстрее попасть в Тур, добраться до города мне удалось только к утру 8 декабря. В дороге я мечтал первым делом избавиться от костюма погонщика скота и вновь надеть военную форму. Мне страшно надоела меховая шапка, и к тому же за время моего отсутствия я ни разу не сменил белье, а поспать в кровати мне удалось только три раза.
В городе я отсутствовал всего лишь три недели, но за это время Тур стал неузнаваемым. Куда пропало выражение бравой уверенности на лицах горожан? Люди стали напряженными, передвигались все почему-то бегом и говорили тихими голосами. Чувствовалось, что творится что-то странное и таинственное.
Я явился в тот самый кабинет, в котором перед отправкой в Париж получал инструкции. Гордиться мне было нечем, но следовало объяснить, по какой причине я не смог выполнить задание.