— А ещё говорят, что Филипп Македонский, хочет поквитаться с нами за Македонскую войну. И за потерю Иллирии. Базилевс собрал большое войско и собирается напасть на нас с северо-востока, — подливал масла в огонь первый. — Филипп ведет многочисленные отряды конников, нанятых им во всех близлежащих землях: фракийцев, иллирийцев, эпиротов, эллинов, и прочих, от чьих рейдов так сильно страдали наши парни в прошедшей войне. Он явно хочет объединиться с карфагенянами.
— Как и все племена галлов, — мрачно добавил третий, сияя бланшем под глазом и небритыми щетинистыми щеками.
— Заткнитесь! — прервал вакханалию местных нищебродов какой-то серьезный гражданин. — Вам-то что? Вас даже в армию не берут, как пролетариев. Это наше дело и мы будем решать эту проблему. Все, что сейчас действительно важно — разгромить врага, представляющего серьезную угрозу Республике. Для этого приложат все усилия все мечи лучших граждан Италии. С такими решительными воинами я обещаю вам быструю победу над карфагенскими захватчиками! Победу! Все дело может быстро окончиться в результате лишь одной битвы на море!
Вокруг раздались бурные аплодисменты. Народ на Форуме ликовал. Назревавшая паника уступила место бешеному энтузиазму. Раздались ликующие крики, и атмосфера сразу же стала радостной…
В конце февраля римские послы, во главе с Фабием, отплыли в Испанию, в край чубатых и косматых верзил, бородатых витязей, мало почитающих власть, но с великим почтением относящихся к силе, чтобы склонить тамошние государства и племена к союзу с Римом. Или хотя бы расстроить их дружбу с пунийцами. Первыми, кого они посетили, были баргусии, которые встретили римлян вполне радушно: могущество Карфагена было им в тягость. Боргусии жили среди лабиринта гор, долин и перевалов, и были крайне воинственны и свободолюбивы. Они охотно согласились поддержать Рим в этой войне.
Ободренные этой удачей, послы отправились дальше, петляя по узким проходам, взбираясь на холмы и спускаясь в долины. Во многих народах Испании, обитавших южнее Ибера, римские послы посулами и обещаниями пробудили жажду мятежа. Но затем очередь дошла до волькианов… Еще известных как «волки-люди». Этот народ никогда не складывал оружие и отчаянно дрался с многочисленными врагами, спасая остатки своей традиционной варварской культуры. Объединившись, волькианы могли выставить две, а то и три тысячи бойцов.
В тоже время этот народ оставался довольно диким. Они собирали желуди — свою главную пищу, оставив их предварительно на солнце, чтобы они высохли, очищали от кожуры, мололи и запасались мукой на шесть месяцев. Этот хлеб, продукты охоты и молоко составляли у них основной источник питания. Случалось, что моровая болезнь опустошала стада, поля не давали урожаев. Когда такой голод свирепствовал среди населения, более сильные съедали более слабых, чтобы выжить и существовать.
После двух дней проведенных, так сказать, «в седле», римские послы увидели в конце узкой глубокой лощины укрепленное поселение, где-то в километре от них. Поскольку оно было выстроено на возвышенности, оборонять его было легко. Как и большинство поселений в Иберии, оно было окружено деревянным частоколом. На насыпном валу виднелись крохотные фигурки часовых. По обе стороны от него на склонах холма паслись стада овец и коз, беззаботные ягнята прыгали по обеим сторонам дороги. Довольно мирное зрелище, хотя местность и выглядела совсем дикой и суровой, но в озабоченных взглядах испанских проводников не было ни радости, ни спокойствия.
— Говорят, за ваши головы пунийцы назначили награду. А звук червонцев звонок. Вам и не следует бездумно класть головы на плаху, — обеспокоенно высказался один из проводников, мужчина с орехово-морщинистым лицом.
Но Фабий лишь презрительно отмахнулся и поехал вперед.
Не успели послы как следует приблизиться к поселению, как с ближайшего холма донесся тревожный звук трубы. Ему сразу же ответил другой, со стороны поселения. Такой постоянной готовности к схватке требовала от этих людей их полная опасностей жизнь. Волькианы даже спали не снимая военного плаща, держа оружие под рукой, чтобы быть готовыми к обороне, лишь только малейшая тревога нарушит их сон. Добавим, что нет во всей Кельтиберии воина, который не носил бы с собой яд, чтобы в случае неудачи на войне умереть, но не стать рабом победителя…
Услышав звуки труб, на валу селения начали кричать. Когда до поселения оставалось четыре сотни шагов, ворота со скрипом открылись, и наружу высыпали воины. Встав нестройной толпой, они, словно волки перегородили дорогу римлянам. Выглядели они внушительно — свирепые лица, ноги крепкие, как могучие стволы деревьев и широкие груди, напоминавшие скалистые утесы. Почти все мускулистые, но поджарые, бородатые. Уверенные в обращении с оружием. Молчаливые. Настороженные. Привыкшие к ночным засадам и дежурствам. Это не вызывало сомнений. Мужчины напоминали бывалых солдат, оставшихся в живых после гибели пехотного взвода.