Каждая перемещалась усилиями двухсот рабов, прикованных к веслам. И на каждой было восемьдесят воинов, неполная центурия легионеров. При помощи своего флота Сципион сумел буквально за несколько дней перебросить пять тысяч своих бойцов в Мессаллию (Марсель). Теперь южное побережье Галлии было надежно прикрыто. Двадцать пентер базировались в гавани Мессалии, еще тридцать были передвинуты еще ближе к Иберии, в порт Нарбона. Еще десяток медленных пентер, сопровождаемых двумя десятками быстрых триер, предоставленных местными союзными греками стал патрулировать западный участок побережья Галлии вплоть до самых Пиренеев.
Узнав об этом прискорбном факте, осторожные карфагенские купцы, на чьих судах перевозились припасы для войска Ганнибала, выгрузили все свои грузы в гавани недалеко от южных отрогов Пиренейских гор и, спасая свои жизни, бежали на юг без оглядки. Их можно было понять, в этих водах никакого карфагенского флота не существовало. А уцелевшие драккары Лала-Зора могли лишь только пиратствовать на вражеских коммуникациях, нападая на небольшие конвои сопровождаемые одним или двумя военными кораблями. Не более того.
Кирилл, базировавшийся с начала весны в Новом Карфагене и пытавшийся протолкнуть армию Ганнибала дальше по дороге, понял, что больше ничего не сможет сделать. Он решил не тратить силы напрасно. Все суррогаты флота, что он попытался собрать, были уже уничтожены и добыть что-то новое он не мог. Так что парень со спокойной совестью письменно на прощание пожелал удачи уходящим в поход «братьям» Сафону и Бостару и уехал обратно в Гранаду, продолжать развивать свои производства. И искать людей для маленькой личной армии. Конкурируя в этом вопросе с наместником Гасдрубалом, который так же безуспешно искал команды для экипажей недостроенных судов. Новые корабли пытались строить так интенсивно, что даже пилы и другой инструмент перегревался.
Армия Ганнибала налегке довольно быстро прошла по своей территории до реки Эбро, а потом и преодолело небольшой участок пути до Пиренев, поставив на колени местных горных князьков. Без особых проблем. Если не считать того, что в дороге насильственно мобилизованные ополченцы набранные Ганнибалом для массовости из различных иберийских племен, как мясо войны, по пути начали стремительно разбегаться и дезертировать. А так как армия передвигалась с большой скоростью, то ловить их было некому. Этот поход Ганнибала подобным обстоятельством напоминал отступление Наполеона из Москвы. Кроме того, карфагенский полководец был вынужден оставлять на землях покоренных племен и в городах небольшие гарнизоны. Из африканских ливийцев, что еще более ослабляло его армию.
А те из иберийцев, кто не сумел убежать (потому что за ними особо приглядывали, к примеру те же карпентаны) были на грани бунта. Когда войско подошло к Пиренеем и иберийские воины поняли что они уходят из Испании — свирепые карпентаны опять взбунтовались. Вот режь их здесь — не пойдут они дальше. Так как испугались длительного похода в Италию и неприступности Альп. Огромные, звероватые, вооруженные обоюдоострыми топорами, страшные, лохматые, заросшие волосами, с татуировками, покрывающими лицо, руки и грудь, с мышцами, словно свитыми из стальных канатов, карпентаны были непреклонны в своем решении. Головорезов стая… чья жизнь прошла не в мраморных городах и плодородных долинах, а в постоянной борьбе с дикой и жестокой к человеку природой.
Ганнибал, словно человек попавший в невидимые сети, мучительно думал как выпутаться из этого кризиса. Положение складывалось для полководца Карфагена весьма неприятное: уговорить взбунтовавшихся солдат вернуться на службу не удавалось, а применить к ним силу он также не мог, если не желал вызвать недовольство у других своих воинов. А даже самые храбрые, находя предприятие слишком рискованным, уже начали колебаться, спрашивая себя, что будет дальше. И кроме того, если уничтожить карпентанов как мятежников (благо в войске их оставалось всего три тысячи человек) — значит тогда опять взбунтуются их земляки, проживающие на суровом плоскогорье.
А возвращаться, чтобы подавлять новый бунт нет никакой возможности. И в Испании у Гасдрубала войск осталось маловато для этого. Отпустить карпентанов восвояси — тогда возмутятся и остальные иберийские ополченцы и захотят уйти.
И действительно солдаты уже шептали:
— Запасов провианта почти нет. Если мы явимся в Галлию до конца июля, все житницы будут пусты, а если мы уничтожим в бою ополчение местных племен, некому будет жать хлеб… А зимой мы Альпы не перейдем. А в это время римляне завоюют здесь наши деревни. Зачем нам идти дальше?