Повелитель Хаоса медленно ехал по главному проспекту агонизирующего города. Он направлялся к Старой площади, где и располагалась летняя резиденция правителя империи, Франциска I. Когда-то прекрасный город быстро превращался в руины. Всюду валялись трупы. Многие дома на центральном проспекте горели, вытягивая к темнеющему небу чёрные рукава дыма. Где-то кричала женщина, совсем рядом плакал ребёнок. Баргота боль и страдания других ничуть не трогали. К боли и страданиям других, он относился как к зудению комара. Но и особой радости он не испытывал при виде ужасов, что вытворяли его солдаты. Он просто выполнял свою работу.
Впереди показался дворец и главная площадь города, на которой уже толпились оставшиеся в живых местные жители. Их плотным кольцом окружали высокие светловолосые воины в серых меховых шкурах, с непокрытыми головами. Увидев приближающегося ярла, от группы мародёров отделился один из воинов и направился в сторону Баргота. Даже на фоне других норсков он выглядел великаном. Его совершенно лысый череп покрывали странные руны, чередующиеся со старыми шрамами. Левый глаз его закрывала чёрная повязка, а в руке он держал двуручный топор, весь в корке запёкшийся крови на обоих лезвиях. Не доходя нескольких шагов до ярла, великан опустился на одно колено и склонил голову.
- Повелитель.
- Встань Стиг, - Баргот посмотрел на толпу испуганных и измученных горожан, сбившихся в кучу, словно стадо баранов. - Ты хорошо поработал. Ты и твои люди. Сколько их здесь?
- Немногим больше тысячи. Только взрослые, мужчины и женщины. Никаких детей и стариков.
Баргот подъехал вплотную к оцеплению из норсков. На него устремились сотни взглядов - просящих и умоляющих пощадить их, но были среди людей и те, кто смотрел на Повелителя Хаоса с нескрываемой яростью и ненавистью.
- Стиг, возьмите себе несколько девок, а остальных заприте в ратуше, - Баргот двинулся дальше к дворцу императора, мгновенно потеряв интерес к стаду, коим представлялись ему пленники.
- Благодарю повелитель, - предводитель мародёров вновь склонил голову.
Вдруг из толпы донёсся преисполненный ненависти крик - Будь ты проклят!
Баргот даже не повернул головы, а лишь еле слышно прошептал одними губами - Я и так проклят. И вновь жёсткая улыбка исказила его лицо.
Дворец остался почти нетронутым. Ярл дал чёткие указания своим воинам, чтобы никто не входил сюда. И всё же некоторые окна были разбиты, а в церемониальном зале спали два мародёра из катов. Их пьяный храп эхом разносился по пустым комнатам.
- Этих повесить прямо на площади и найди их вождя, князя Зоорта, - бросил Баргот через плечо ординарцу, и прошёл мимо неудачливых варваров.
Дворец поражал своим великолепием. Тилийская лепнина вилась плавными линиями, позолоченные драпировки на стенах изображали сцены охоты императора в Арденском лесу. Бронзовые светильники, такие огромные, что вызывали определённые опасения, когда под ними проходили, в тысячу свечей тускло блестели в отблесках костров, горящих на площади. Баргот развалился на мягком диване, обитым катайским шёлком, прямо в полной амуниции. Шлем он небрежно бросил на инкрустированный драгоценными камнями прикроватный столик. Свита стояла чуть поодаль и ждала команды генерала. Наконец ярл махнул рукой и адъютанты, и немногочисленные командиры отрядов стали так же располагаться вокруг, стараясь занять место поближе к генералу. Через несколько минут подали вино, а ещё через четверть часа двое испуганных и избитых поваров внесли в залу зажаренного на вертеле кабана. За спиной Баргота послышались окрики одобрения. Вслед за поварами потянулась непрерывная процессия из поварят и обслуживающего персонала, держащих в руках различные блюда с яствами и лакомствами. Еду ставили прямо на пол и немногочисленные девушки, приносящие кушанья, старались побыстрее скрыться на кухне от вожделенных взглядов варваров и их крепких и проворных рук. Одна из служанок была не так расторопна, как остальные и младший конунг речных норсков сгрёб её в свои объятия. Девушка взвизгнула и попыталась вырваться, но после увесистой оплеухи её светлые волосы взметнулись вверх, и она умолкла, смирившись со своей участью. Воин оттащил её в дальний угол, и тут же задрав подол, устроился сверху. Через мгновение к нему присоединились смеющиеся соотечественники.
Баргот какое-то время смотрел на них, видел похоть в их глазах и оскалы победителей, видел ужас, застывший во взгляде служанки. Затем отвернулся и сделал маленький глоток вина. Талийское красное ароматной каплей прокатилось по языку и взорвалось целым букетом весенних цветов.