Два раза за год стан Повелителя Нургла посещали другие посланники Артара, но ни разу они не спрашивали о судьбе Илоя. Когда они приезжали в лагерь, бывший посланник, а ныне инструктор по военной подготовке, прятался в своём шатре, стоящем на отшибе, и не выходил из него, пока адъютанты Верховного не покидали стан Фалькота.
С Ихтаном он поквитался через полгода. Во время штурма одного небольшого городка в западном Катае, Илой ввёл штурмовую группу для захвата главной цитадели. Но защитники оказались крепче, чем думали хаоситы и Илою, или как его теперь называли, Болтуну пришлось отводить своих бойцов через пылающий город. В одном из домов он и встретил раненного гвардейца. Перевязав ему раны и напоив водой, Илой оставил его умирать в горящем доме, предварительно крепко привязав к колонне и привалив ему ноги тлеющей деревянной балкой. Ихтан вначале кричал и угрожал лютой смертью, затем начал скулить и просить пощады. Затем капитан гвардии Фалькота просто разревелся, но ничто не могло поколебать принятое Болтуном решение. Он просто стоял и смотрел на Ихтана, и в глазах его не было ненависти, лишь вселенское предопределение и прозрение. Илой находился с гвардейцем до последнего, пока его хламида не начала тлеть, а спутанные волосы стали потрескивать от высокой температуры. И лишь только он вышел из дома, крыша рухнула, оставив боль и воспоминания, погребёнными под обломками и углями в далёком Катае.
Два раза во снах к Илою приходил Молчун, Повелитель Тзинча. Он говорил одну и ту же фразу: «Вот мы и снова встретились. И теперь ты стал ближе к нам, чем когда-либо, брат»
Илой не знал, что это могло бы значить, но он чувствовал, что стал чем-то большим, чем просто кхорнитом-посланником Верховного. Весь Хаос, до последней капли, до последнего вздоха, впитался в его кровь и тело, все проклятые боги стали его богами...
Когда пришло время уходить, он просто ушёл. Собрал затемно свои нехитрые пожитки и отказался от предложенной Фалькотом лошади. Ни с кем не попрощавшись, и никого не обняв напоследок, Илой заспешил по пыльной дороге, строго на запад. Туда, где по его разумению, стояла армия Артара, Верховного Правителя Северных пустошей.
Хор ордена благочестия
- Кто такие и куда держите путь? - хриплый, прокуренный голос принадлежал довольно молодому ещё парню в нечищеной форме городской стражи Брионна.
В отличие от замусоленного мундира и испачканных грязью брюк, алебарда солдата сияла во всей красе.
- Мы монахи из Ордена благочестия, - спокойно и тихо ответил идущий первым седобородый старец.
- Из какого ордена? - не расслышал стражник и сделал шаг вперёд, опасно наклоняя грозное оружие в сторону монахов.
- Из Ордена благочестия, - не меняя интонации и тем же смиренным тоном, повторил старший среди дюжины монахов, сгрудившихся за спиной старца. - Мы прибыли в этот достопочтенный край по личному приглашению герцога Равинара, - старик неспешно достал из многочисленных складок своей потёртой сутаны пергамент, перевязанный золочёной нитью. Он развернул его, но в протянутую руку солдата не вложил. Молча предложил прочитать содержание из его рук.
- Я, герцог Равинар, двоюродный брат короля Жофруа, сенешаль Северной Бретонии и Ортанара, мессир Слепого Ордена модильяров, даю разрешение на свободный проход благих людей из хора Ордена благочестия по моим землям и землям моего кузена с его молчаливого согласия.
Как только стражник дочитал, старик тут же свернул пергамент, и ловко перевязав его нитью, вновь спрятал в складках своей одежды.
Солдат изобразил на лице размышление и хмуро оглядел монахов.
Но через мгновение поднял алебарду и отступил в сторону, всем видом показывая, что он подчиняется столь важному и значимому лицу в королевстве, хотя и без особой радости. Герцога недолюбливали в Бретонии, особенно здесь на юге. Простой люд считал брата короля изменником, а буржуа и рыцарство пустым и потому опасным человеком, сотканным полностью из пороков и противоречий. Но опасен для королевства он был в двойне, потому что к его мнению прислушивался сам король.
Монахи неспешно проследовали мимо стражников и уже почти миновали пост, когда из сторожки охраны вышел офицер. Его малиновый кушак, повязанный вокруг талии, говорил, что офицер в капитанском звании, а золочёные кисти кушака указывали на то, что он принадлежит к гвардии короля.