В задачу псевдо монахов входило исполнение тринадцати различных литургий. После седьмой Илой посмотрел в зал и увидел, как Повелитель Хаоса целуется в губы с юным рыцарем, в гербе которого была красная лилия. Он резко повернулся к братьям и заметил, как скривились некоторые лица. Илой жестом подозвал к себе Рубида, и кое-что объяснил ему на языке немых. Хор на мгновение сбился, и разноголосье больно ударило по ушам главного шпиона.
- Вниз не смотреть и не сбиваться. Ещё раз с того, кто не попадёт в ноту, я спущу шкуру прямо здесь, - прошипел Рубид и гневно сверкнул глазами на монахов.
Илой продолжал дирижировать и изредка поглядывать за спину, в зал. Там вакханалия была уже в самом разгаре. Кто-то продолжал ещё есть, и пить, но большинство рыцарей и их пажей предались содомским утехам. Договорённость с Повелителем Слаанеша была такой, что после исполнения тринадцатой, последней литургии монахи перестают петь и, достав кинжалы и стилеты, спускаются вниз, чтобы перебить всех бретонцев. Ласкар заверил Илоя гаденькой улыбкой, что к концу их концерта благородным бретонским рыцарям будет не до сопротивления.
- Милый Илой, они будут находиться в других магических сферах, - бросил напоследок слаанешит и потрепал немого шпиона по щеке.
До десятой литургии Илой не поворачивался. Хотя звуки, долетающие из зала, готовы были вывернуть главного шпиона наизнанку. В своей жизни ему некогда было создавать семью, но прелести женского тела он познавал нередко. Вдохи же, которые доносились из-за спины, стоны наслаждения и забвения, были все извергнуты из мужских ртов. На одиннадцатой песне Илой через Рубида приказал закрыть монахам глаза, а то они снова начали сбиваться и петь невпопад, и никакие угрозы Рубида на них уже не действовали.
Содомские звуки из зала становились всё громче и откровеннее. Илой свёл скулы, но продолжал дирижировать. Псевдо братья перестали быть похожи на слаженный хор Ордена, которыми они были раньше. Каждый из десяти монахов тянул ноты на свой лад. Не спасали и закрытые глаза, и подзатыльники Рубида. Илой довёл до конца выступление хора и когда умолкли звуки тринадцатой литургии, он повернулся лицом к залу. Его губы непроизвольно скривились, а шрам на левой щеке потемнел. Внизу творилось что-то невообразимое. Прямо на столах благородные рыцари Бретонии предавались грязному пороку. Герцог Равинар как заправский всадник скакал на совершенно лысом господине, портки которого были спущены до щиколоток. Белая грива герцога взметалась вверх и опадала в такт его движению. Голые пажи и слуги переходили из рук в руки рыцарей с бешеной скоростью. Все были заняты этим богомерзким делом в большей, или меньшей степени. Илой оглядел зал, но нигде не увидел Ласкара. Он резко повернулся к своим бойцам, всё ещё стоящим в две линии с закрытыми глазами.
- На счёт три откроете глаза. Вниз не смотрите, сразу бегите к лестнице, - озвучил слова Илоя, его помощник. - Дальше действуем по обстановке. Тифон, Гарт, Жижер, Мо и Ксавьер идут с Илоем. Остальные со мной.
Илой вытащил из-под сутаны тонкий стилет из тёмного металла.
- Раз, два, три, - Рубид первым рванул к лестнице и за ним потянулись остальные. Кто-то из шпионов не стерпел и бросил взгляд вниз. Несколько бранных слов сорвалось с их языков, и они шёпотом взмолились кто Кхорну, кто Тзинчу, чтобы он покарал всех нечестивцев в зале.
Услышав это, Илой жёстко улыбнулся. «Именно это нам сейчас и предстоит сделать» - произнёс про себя главный шпион и, замыкая группу, последним покинул балкон.
В зале и правда, творился Содом. На появившихся монахов никто не обратил внимания. Все были заняты одним и тем же - получением наслаждения. Кто-то совокуплялся, кто-то ограничивался оральными ласками. Иногда был слышен редкий нервный смех, и лишь вдохи и стоны, доносившиеся ото всюду, накрывали большой зал храма Морра, будто бы одеялом. Илой видел гримасы отвращения на лицах своих людей. Он указал Рубиду рукой на правую сторону зала и помощник, понимающе кивнул головой. Он повёл одну группу монахов в ту сторону, что указал главный шпион. Илой покрепче сжал стилет и кивнул оставшимся «братьям».
Первым, кого убил авагец, был розовощёкий и пухлый паж, с приклеенной к устам блаженной улыбкой. Какой-то убелённый сединами с большими залысинами рыцарь делал ему минет. Его крепкая, загорелая рука обхватывала пажа за голые ягодицы. Илой одним движением перерезал мальчику горло и, подхватив падающее тело под руки, бережно опустил его на пол. Благородный рыцарь удивлённо посмотрел на старшего монаха и уже хотел что-то произнести, когда Илой воткнул ему стилет в глаз.