Приведу выдержки из этого письма.
«Опасная, начисто оторванная от жизни ностальгия по сталинизму в той или иной его разновидности грозит столкнуть страну в новый водоворот испытаний, которые могут закончиться кровопролитием. Считаю, что обновленческие преобразования, а с ними и вся страна, судьбы десятков миллионов человек оказались на минном поле.
…Лично я вижу два наиболее вероятных сценария развития.
Первый — попытка неосталинистской реставрации. Несомненно, это вариант, которого более всего хочет ультраправое крыло. Осуществить этот вариант можно, только спровоцировав предварительно еще более глубокое погружение страны в экономический и межнациональный кризисы. Для этой роли парт-ультра годятся, и здесь их многие поддержат и используют. Но, думаю, потом выбросят. Как предателей истинного марксизма-большевизма.
Второй возможный сценарий при таком ходе событий — попытка диктатуры без коммунистов. С прямой или косвенной опорой на военный аппарат, на базе терпимого (а-ля Франко) или нетерпимого (а-ля Гитлер) отношения к коммунистам, на базе национал-патриотического комплекса идей.
Думаю, если события будут развиваться так, как они развиваются с весны прошлого года, «точка возврата» окажется для Перестройки пройденной где-то в начале нынешнего лета, а выбор между двумя названными вариантами встанет в практической плоскости уже осенью.
Сегодня, судя по характеру развивающихся событий, наступает час истины для каждого человека, час честного выбора судьбы страны и судьбы личной. Нелегкий час, горький час! Но смирение с попытками вернуть прошлое губительно, ибо совесть перестает быть нравственным властелином человека.
В сложившихся условиях постоянной травли я не вижу возможности продолжать свою деятельность по кардинальному демократическому преобразованию общества в рамках
КПСС и заявляю о своем выходе из ее рядов. Общественные интересы выше партийных…
Я думаю, для меня наступило время сказать с полной откровенностью следующее. Играть унизительную роль «козла отпущения» не хочу, поищите кого-нибудь другого. Не хочу быть пешкой в игре политиканов в партии и Верховном Совете СССР. Не хочу потому, что верю в правильность взятого курса на Перестройку и не собираюсь кричать «караул!» на середине реки.
Если будем продолжать работать вместе, то давайте договоримся играть в одном оркестре и двигаться в одном направлении, как бы это ни было трудно.
До сих пор только общее великое дело, личное доверие и лояльность к Вам удерживали меня на позициях выдержки. Эскалация кампании унижения снимает с меня морально- этические обязательства — нет, не перед Вами, а перед теми, кто окружает Вас. Эта эскалация бьет по личному достоинству, что для меня непереносимо. Я должен быть честен перед страной, перед народом, перед самим собой. Вот почему я буду искать достойные формы борьбы с нарождающимся новым фашизмом и партреакцией, борьбы за демократические преобразования нашего общества. У меня осталось не так уж много времени».
Это было мое официальное предупреждение о том, что страна движется к роковой черте контрреволюционного мятежа.
Ответа не дождался. Может быть, Горбачеву и не показали мое письмо. На душе стало еще тревожнее. До меня дошли разговоры, что генералы в Генштабе стали подозрительно часто собираться, что ведут себя как-то странно, что в разговорах высших чиновников появились нотки пугливого ожидания чего-то необычного, которое вот-вот должно случиться.
Поскольку мои сигналы и предупреждения явно игнорировались, я расценил подобную реакцию как сигнал, что мне надо уходить из команды. Видимо, мои предупреждения ко- му-то показались слишком навязчивыми и толковались как действия человека, обиженного фактическим отстранением от власти, или еще по каким-то причинам, о которых можно только догадываться.