Татьяне Ивановой косвенно ответил генерал КГБ О. Калугин: «Когда проходили в Москве демонстрации в поддержку компартии и социализма, там демонстранты несли плакаты: «Яковлев — агент мирового сионизма», «Яковлев — агент ЦРУ». Все эти документы были изготовлены в КГБ. На печатных станках КГБ» (Вечерняя Москва, 1992, 30 января).
В сентябрьском 2000 года номере журнала «Диалог» рассказывалось об одном «диссиденте» по кличке Михалыч, который работал на КГБ. История занятная. Его посадили, завербовали и выпустили. По заданию спецслужб сблизился с «почвенниками» — Сорокиным, Куняевым, Лобановым, Се- мановым, Прохановым. Уже в годы Перестройки в Москве появилась листовка о Яковлеве, который был в это время секретарем ЦК КПСС. Листовка «яркая, сочная, язвительная».
На поиски автора бросили «внушительные силы: сличали шрифты, копии от ксероксов, ставились задачи агентам». Наконец показали листовку куратору Михалыча по КГБ, который и доложил, что листовка написана Михалычем. Бобков наложил резолюцию о принятии каких-то мер. Но более высокие начальники решили «не выдавать» своего стукача. Михалыч, сообщает журнал, уже на пенсии, но, выполняя поручения спецслужб, продолжает консультировать разные фонды, партии, комитеты.
Я уже упоминал, что Крючков, еще работая в разведке, несколько раз буквально умолял меня познакомить его с Валерием Болдиным, заведующим общим отделом ЦК. Он объяснял свою просьбу тем, что иногда появляются документы, которые можно показать только Горбачеву, в обход председателя КГБ Чебрикова. К назойливой просьбе Крючкова я отнесся с настороженностью. Понимал, что этот проныра искал политические щели, чтобы проникнуть наверх — к первому лицу. К сожалению, я не устоял и переговорил с Валерием. Он отнесся к этой просьбе еще подозрительнее, чем я, длительное время уклонялся от неофициальных встреч. Но под натиском «улыбок вечной преданности», с которыми Крючков смотрел на Болдина на официальных совещаниях, тоже сдался. С этого момента Крючков ко мне интерес потерял, переключился на Болдина. Более того, начал за мной настоящую охоту, особенно после того, как я внес предложение о разделении КГБ на контрразведку, внешнюю разведку, президентскую охрану, службу связи и пограничную службу. Позднее это предложение было реализовано.
Конечно же, поддерживая выдвижение Крючкова на пост председателя КГБ, я не ждал от него благодарности, но все же… Особое омерзение вызывает то, что буквально через две-три недели после своего назначения Крючков показал свое подлинное лицо, открыто став в ряды противников Перестройки, заговорив снова о «врагах», «агентах влияния». Иными словами, активно начал подготовку государственного переворота, компрометируя одних, шантажируя других, вербуя третьих. Должен с горечью признаться, что я попался на удочку холуйских заискиваний и кошачьих повадок. Это была непростительная кадровая ошибка периода Перестройки, за которую я несу свою часть ответственности. Первый сигнал об этой грубой ошибке прозвучал на том пленуме ЦК, который избирал Крючкова в Политбюро. Когда Горбачев назвал его фамилию, раздались дружные аплодисменты. Били в ладоши выдвиженцы КГБ — секретари партийных комитетов разных уровней и рядовые члены ЦК.
Перед своим уходом на пенсию Виктор Чебриков сказал мне, как всегда, в очень спокойном тоне:
— Я знаю, что ты поддержал Крючкова, но запомни — это плохой человек, ты увидишь это. — Затем добавил слово из разряда характеризующих, что-то близкое к негодяю. Уже после путча на выходе из Кремлевского дворца съездов Чебриков догнал меня, тронул за плечо и сказал:
— Ты помнишь, что я тебе говорил о Крючкове?
— Помню, Виктор Михайлович. Помню…
Мне было горько.
Кажется, я уже писал о дезинформации, которую Крючков в изобилии поставлял Горбачеву. На ее основе была проведена операция по удалению меня из горбачевского окружения. Затем начались многоходовые махинации, нацеленные на то, чтобы столкнуть президента с демократической общественностью и прогрессивными журналистами. В сознание президента упорно заталкивалась мысль о том, что именно в демократической среде создаются штабы по отрешению его от власти. Вкрадчивому подхалиму удалось обмануть Горбачева. Впрочем, как и меня. Для давления на президента была активно использована агентура КГБ в писательской среде, особенно в ее национал-патриотическом крыле. Да и вся эта кампания по сплочению особых патриотических сил профессионального характера была частью работы КГБ, направленной на то, чтобы демагогически отделить патриотизм от демократии, разделить общество на патриотов и непатриотов, добиться нового раскола, чтобы облегчить «охоту на ведьм».