— Нет, ты ошибаешься.
— Я видела тебя. — Вокруг нас царил хаос. Я услышала более грубые голоса — это взрослые прибыли на место происшествия. Но я упрямо продолжала спор: я была права, и он должен был признать это.
— Белла, я был рядом с тобой, и я оттолкнул тебя с пути фургона, — силой его гипнотического взгляда можно было разрушить город. Он словно пытался внушить мне что-то жизненно важное для себя.
— Нет, — я упрямо выдвинула вперед подбородок.
Блеск расплавленного золота в его глазах ослеплял меня.
— Белла, пожалуйста.
— Но почему? — требовательно спросила я
— Поверь мне, — он умолял, и его мягкий голос подчинял себе все мои чувства.
Я услышала вой сирены.
— Объяснишь мне потом, обещаешь?
— Ладно! — резко бросил он, вдруг выходя из себя.
— Ладно, — сердито повторила я.
Понадобились усилия шести санитаров и двух учителей — мистера Варнера и тренера Клаппа, — чтобы отодвинуть фургон и подтащить к нам носилки. Эдвард протестовал настолько рьяно, что его оставили в покое. Я попробовала было последовать его примеру, но этот предатель сообщил медикам, что я ударилась головой и у меня, возможно, сотрясение мозга. Я чуть не умерла от унижения, когда на меня надели фиксирующий голову «ошейник». Казалось, вокруг собралась чуть ли не вся школа, и эта огромная толпа печально взирала на то, как меня грузили в машину скорой помощи. А Эдвард просто сел на переднее сиденье, и я чуть не лопнула от злости.
В довершение ко всему, на сцену явился шеф полиции Свон собственной персоной.
— Белла! — в панике взревел он, увидев меня на носилках.
— Да все нормально, Чар… папа, — вздохнула я. — Со мной ничего не случилось.
Он повернулся к ближайшему санитару, чтобы услышать независимое мнение. Я тут же отключилась, отдавшись во власть пестрого хоровода непонятных образов, которые теснились в моей голове. Вот меня подняли с земли, и я увидела глубокую вмятину на бампере светло-коричневой машины — очень четкую вмятину, по форме точно повторяющую очертания плеч Эдварда. Словно он упирался в бампер спиной с такой силой, что прогнулась металлическая рама.
Я видела его братьев и сестер, которые смотрели на все издали. На их лицах можно было прочесть всю гамму чувств от холодного неодобрения до полного бешенства, но я не заметила ни следа беспокойства за брата.
Я старалась придумать логическое объяснение всему увиденному, которое можно было бы построить без допущения, что я сумасшедшая.
До местной больницы нас сопровождал полицейский эскорт. Пока меня выгружали из машины, я сгорала от смущения, тем более что Эдвард спокойно проскользнул в больничную дверь на своих двоих. Я стиснула зубы.
Меня поместили в приемный покой скорой помощи — длинную комнату с рядом высоких коек, разделенных занавесками в нежных тонах. Медсестра померила мне давление и температуру. Поскольку никто не потрудился задернуть занавеску и скрыть меня от посторонних глаз, я решила, что не обязана больше носить дурацкий «ошейник». Когда сестра ушла, я быстро расстегнула «липучку» и бросила его на пол.
Вдруг все вокруг снова засуетились, и к соседней койке подкатили носилки. Я узнала Тайлера Кроули, с которым мы вместе посещали обществознание. Его голову покрывали пропитавшиеся кровью бинты, и выглядел он в сто раз хуже, чем я. Но тем не менее он тоже смотрел на меня очень озабоченно.
— Прости, Белла!
— Со мной все хорошо, Тайлер. А вот ты ужасно выглядишь, сам-то как?
Пока он говорил, сестры начали разматывать побуревшие бинты, и моему взору явилось его лицо: весь лоб и левую щеку покрывали мириады мелких порезов. Он не ответил мне, словно не слышал вопроса.
— Я думал, я тебя насмерть задавлю! Я слишком быстро ехал, и меня занесло…
Он поморщился — медсестра начала обрабатывать раны.
— Не беспокойся, ты промахнулся.
— Как тебе удалось так быстро уйти с дороги? Вот ты здесь, и вдруг — раз! — тебя уже нет…
— М-м-м… Эдвард меня оттолкнул.
Он не понял.
— Кто?
— Эдвард Каллен — он стоял рядом. — Я никогда не умела лгать, вот и сейчас мои слова прозвучали неубедительно.
— Каллен? Я его не видел… правда, все случилось так быстро. Он в порядке?
— Кажется, да. Он где-то здесь, ему даже носилки не понадобились.
Я знала точно, что я не сумасшедшая. Что же произошло? Невозможно было объяснить то, что я увидела.
Меня увезли на рентген. Я говорила всем, что со мной все в порядке, и оказалась права.
Даже сотрясения не было. Я спросила, можно ли мне уйти, но медсестра сказала, что сперва надо показаться доктору. Итак, я застряла в приемном покое, терзаемая постоянными извинениями Тайлера и его обещаниями загладить свою вину. И сколько я ни уверяла его, что со мной все хорошо, он продолжал посыпать солью свои раны. Наконец, я закрыла глаза и перестала его слушать. Он что-то покаянно бормотал, не умолкая.