— Почему?
— Да потому, что сделку одобряют те, кто сделал его премьер-министром.
— «Кливденская клика»? — предположил Антон, вспомнив разговор с Фоксом и Чэдуиком в поезде по пути в Мюнхен.
— Не только она, — сказал Андрей Петрович. — «Кливденская клика» — часть той богатой и влиятельной верхушки, которая фактически правит страной, хотя и находится за кулисами.
— Неужели эта верхушка так умело прячется, что о ней никто ничего не знает?
— Ну, это преувеличение, — возразил Андрей Петрович. — О ней многое известно, хотя, конечно, не все, и вам, в частности, придется вместе с Грачом, Звонченковым и Горемыкиным заниматься ею.
— Этой верхушкой?
— Да, ею тоже. Нельзя понять политику правительства — а это наша первая обязанность, — не узнав, чего хочет эта верхушка.
— А как это узнаешь, если она прячется?
— Законный вопрос, — одобрительно произнес Андрей Петрович, сверкнув золотом зубов, и стал рассказывать, что для этого нужно изучать страну, ее экономику, политическую жизнь, партии, заводить знакомства во всех слоях общества, много читать, много встречаться, разговаривать.
Антон внимательно слушал, изредка наклоняя голову. В Москве он просмотрел несколько толстых папок — их называли «досье» — с вырезками из газет, копиями сообщений и длинными докладами на папиросной бумаге, в которых содержалась масса отрывочных, часто мелких и противоречивых сведений. Требовалось время, чтобы разобраться в них и как-то классифицировать. Времени у Антона не было, и руководитель отдела, понимая его затруднение, великодушно разрешил: «Ладно, поедете в Англию, на месте быстрее разберетесь, что к чему».
— А главная наша задача, — заключил Андрей Петрович, — искать друзей, делать друзей, пестовать дружбу.
— Делать друзей?
— Да, да, делать друзей, — повторил Андрей Петрович. — Общаться с людьми, помогать им понять наши стремления, находить соприкосновение интересов, убеждать содействовать достижению общей цели. Цель эта, как вам, наверное, говорили уже не раз, — мир. Она понятна каждому и дорога каждому. Ведь так?
— Так, — согласился Антон.
— Вы как сходитесь с людьми, — спросил его Андрей Петрович, — трудно или легко?
— Это зависит от людей. Иногда трудно, иногда легко.
— Ну с англичанами будет трудно, — сказал Андрей Петрович. — Они сдержанны в общении друг с другом, а с иностранцами особенно. В личные дела других не лезут, в свои не пускают. Порою с ними почти невозможно заговорить: сидят часами в купе поезда, стиснув губы или делая вид, что читают, и сосед не осмеливается даже слово сказать. Могут промолчать так несколько часов подряд, и никто не чувствует неудобства.
— Странный народ.
— Во всяком случае, непохожий на нас.
— В Берхтесгадене один англичанин пытался познакомить меня с нравами и характером своих соотечественников, — сказал Антон.
— Кто это?
Андрей Петрович с явным удовлетворением отметил, что этим англичанином оказался известный журналист и член парламента Барнетт, и благосклонно улыбнулся, узнав, что тот пригласил Антона заглядывать в его оффис, когда появится в Лондоне.
Несколько смущенно, чтобы не показаться хвастливым, Антон рассказал, что там же, в Германии, он познакомился с Эриком Фоксом, который, прощаясь с Антоном в поезде перед выходом на берлинском вокзале после поездки в Берхтесгаден, дал свою визитную карточку и приглашал заходить к нему в любое время.
— И это очень хорошо, — одобрил Андрей Петрович, взглянув на Антона с веселым интересом. — Обязательно встречайтесь с ним, беседуйте, пригласите пообедать — на это дело дадим вам деньжонок. Человек он, безусловно, информированный, хотя иногда просто диву даешься, откуда и как добывает свои сведения о том, что делается за правительственными кулисами.
За спиной Антона кто-то снова открыл дверь — ее уже открывали дважды, заглядывая в комнату и недовольно вздыхая, — и Андрей Петрович снова проговорил: «Сейчас, сейчас». Антон поднялся. Пожимая его руку, Андрей Петрович спросил, как он устроился. Антон ответил, что, в общем, ничего, но отель, который рекомендовали ему еще в Москве, оказался не только дорогим, но и дрянным. Андрей Петрович поспешил заверить, что отели в Лондоне все дороги и почти все дрянные, и посоветовал пока оставаться в «Уэст-паласе».
— Сейчас мы не можем дать вам время на поиски жилья, — сказал он. — На это потребуется не меньше месяца, а нам нужен работник сразу же. Людей у нас мало, очень мало…
— Я готов приступить к работе хоть сейчас.