— Но ведь их дивизии значительно превосходят нас сейчас в артиллерии численно, потому и отражают наши атаки.
— Я бы так не сказал — нас превосходят в умении действовать артиллерией, а это совсем иное. По мере получения опыта и формирования соответствующих навыков, превосходства противника будет «сглаживаться», потом нивелируется, а дальше начнет уступать первенство. Что касается собственно дивизионной артиллерии и минометов, то по числу стволов определенный паритет — у противника 12 150 мм и 36 105 мм гаубиц, у нас 12 122 мм гаубиц, 24 трехдюймовые пушки и 18 120 мм минометов. Общий залп примерно в три четверти от вражеского, что соответствует численности дивизий, но при этом в полковой артиллерии достигнуто полное равенство, и даже чуть больше в нашу сторону. Так что все дело в умении всем этим правильно распорядится, да обеспечить ствольную артиллерию необходимым боекомплектом. Но тут многое от наших союзников зависит — очень нужны порох и взрывчатка, а это химическая промышленность, в которой мы серьезно уступаем. А пока поставок мало, то можно компенсировать только за счет большого числа минометов — вот тут сдерживающих ограничений нет, только дальность стрельбы меньше в два раза. Есть другие факторы, что играют за нас против немцев, и они серьезные.
— Что ты имеешь в виду, Григорий? Свою артиллерию?
— Именно ее — она оказалась подготовлена к войне намного лучше танков и авиации, и лучше пехоты, как не странно — и эта характерная традиция для русской армии оказала свое влияние и на советского «бога войны». И ваш покорный слуга, — тут Кулик ткнул себя в грудь, — пребывая на посту начальника ГАУ, сделал очень многое, чем я сейчас и воспользовался. Есть такое грех — беззаветно люблю свою профессию, вот и решил выжать все по максимуму.
— Я и так вижу, как каждый раз ты на свои пушки уповаешь, Григорий.
— И правильно делаю. Вот возьми ситуацию, что наступила осенью прошлого года. Значительная часть матчасти потеряна, чтобы «залатать дыры» на фронте формируются десятки новых дивизий, и как следствие резкое снижение количества стволов в них. Перед началом войны по своей огневой мощи наша дивизия превосходила германскую по весу совокупного залпа, потому считалась, что двухсот дивизий вполне хватит. Но ошиблись — уровень подготовки командиров на всех ступенях не соответствовал современным реалиям войны. А потому любую сложную систему в такой ситуации заменяют на две простых, количеством пытаются перешибить качество. И второй фактор — быстрое развертывание производства минометов и трехдюймовых орудий и боеприпасов к ним. И каждая «простая» дивизия чуть усиливается, незаметно, но в этом и есть выход — мощь залпа быстро растет. Причем не за счет орудий — число тех, весьма незначительное, увеличилось всего в полтора раза — с восьми гаубиц до двенадцати, с шестнадцати трехдюймовых дивизионных пушек до двух дюжин. Но было перед войной двенадцать полковых минометов — а сейчас втрое больше. В бою один на один наша артиллерия слабее, но, слава богу, что быстро восстановили стрелковые корпуса, а вместе с ними и корпусную артиллерию.