Гудериан насмотрелся на «мидиеток» — двадцать пять лет назад они были действительно гордые за свою страну, но сейчас покорные и услужливые, совсем как многие месье, что покорились душой и телом Гитлеру. Вот она участь нации, что потеряла внутренний огонь, заменив его пересчет денег. И вместо доблести пришло ростовщичество, храбрость солдата подменили хищничеством алчного дельца, а искреннее желание помочь собственной стране циничным стремлением к выгоде.
Много ли стоит такая страна, живущая по тем же правилам, что проститутка в дешевом борделе, где желание клиента закон?
Возможно, окажи первым кто-то сопротивление, то в Тулоне уже шли бы уличные бои. Понятно, что медлить никак нельзя, и Гудериан решил выполнить возложенную на него задачу по всем правилам военного искусства, пусть и не имеющих никакого отношения к строгим нормам морали. Ведь введение врага в заблуждение и обман есть для любого военного приоритетная задача, а он просто использовал древний прием, о котором Гомер писал еще в «Илиаде». Только вместо «троянского коня» в Тулоне была полнокровная 25-я панцер-дивизия, которая должна была отправиться в Африку другим маршрутом. Бдительность французов «усыпили» погрузкой и переброской небольших частей и подразделений, но это и было «прикрытием» главной задачи — овладеть французскими кораблями без боя, и желательно настолько внезапно и быстро, чтобы команды не успели их потопить или подорвать. И Гудериану, как ни странно помог командующий подводными лодками Карл Дениц, посоветовавший включит в состав панцер-гренадерских рот германских моряков, которые помогут предотвратить диверсии и овладеть кораблями. И не только посоветовал, отдал своих сорви-голов, непонятно откуда их собрав, причем за очень короткий срок, а переодеть их в «фельдграу» уже не было проблемой — многие получили черную униформу танкистов. Все наиболее значимые французские корабли распределили между ротами — на каждый из них должен был высадиться десант от взвода и более, с немецкими моряками. Причем ночью, ему посоветовали выбрать «собачью вахту», перед рассветом, когда больше всего спать хочется. Взобраться с причала на корабль проблемы не составило, а вот там где они стояли на якоре, пригодились штурмботы, на которых на «абордаж» пошли саперы, благо за годы службы научились быстро их применять.
Сам Гудериан приказал отобрать в ротах наиболее стойких к спиртному солдат, чтобы угощали французов вином в честь капитуляции Тобрука. И что удивительно, французские моряки охотно пили за унижение англичан, всячески над ними злорадствуя, а ведь те две войны были их союзниками. Ладно, постреляли друг друга, но это не причина, чтобы выпивать на деньги «бошей», празднуя унижение своих когда-то боевых товарищей.
Так что в ход пошли все хитрости, и ведь помогло — флагманский линкор «Страсбург» был захвачен первым, там даже не сообразили, что произошло. Стоявший в доке на долгом ремонте второй линкор «Дюнкерк» не имел боеприпасов, там все прошло как по «маслу», как и на трех из четверки тяжелых крейсеров. На «Фоше» началась перестрелка, но сопротивление быстро подавили. Правда, один крейсер и несколько миноносцев французы попытались поджечь или потопить, но германские моряки предотвратили диверсии, хотя три корабля спасти не удалось, но специалисты гарантировали, что подъем будет произведен быстро. Да и саботаж прекратился, когда Гудериан пригрозил, что проведет децимацию при необходимости.
— Месье, сегодня вечером прибудет ваш премьер Лаваль, он объяснит вам все произошедшее. От себя скажу, что корабли взяты на время, и те французские моряки, что будут воевать вместе с нами с англичанами, не будут рассматриваться военнопленными, а союзниками. Сами подумайте, стоит ли придерживаться сейчас английской ориентации, если германские танки выкатываются к Суэцкому каналу…
В ноябре 1942 года французский флот покончил свое существование «самоубийством» на глазах у немцев, хотя многие корабли могли бы начать воевать с нацистами, для этого имелась масса возможностей за два года после капитуляции. Но Франция сделала свой выбор, и предпочла выжидать, чтобы присоединится потом к победителям. Недаром фельдмаршал Кейтель, глядя на французскую делегацию в мае 1945 года, воскликнул — «эти нас тоже победили?»
