Моё тело, томимое жаждой, уже решило за меня – руки осторожно поднесли кружку ко рту, а губы сделал большой глоток. Прохладная жидкость скользнула по моему горлу, и я испытал непривычные и в то же время приятные ощущения от этой прохлады.
Белла стояла рядом и смотрела на меня. Когда моя кружка опустела, она потянулась, чтобы забрать её. В этот момент она осторожно коснулась меня своими пальцами, и я поморщился от того, насколько холодной теперь была её кожа. Но тут же мысленно отругал себя за это замечание – ведь это мелочь, и Белла ради нашей любви терпела прикосновения моего холодного вампирского тела. Теперь настала моя очередь.
Рядом раздался чей-то вздох. Я осмотрелся и сразу увидел Ренесми, которая осторожно приблизилась к нам, но остановилась, так и не преодолев последние несколько шагов до меня. У нее было очень грустное лицо, и сейчас она казалась старше – совсем взрослой женщиной, в которой сохранились лишь отдельные знакомые мне черты.
В другой части комнаты находились Карлайл и Эсми, неподвижными статуями застывшие у стены. Из-за их спин осторожно выглядывал Чарли. Больше в гостиной никого не было. Я вглядывался в лица своей семьи и не мог понять, что с ними не так.
– А, ну да, этого и следовала ожидать, – наконец произнес я. – Теперь я не слышу ваших мыслей.
Сильное чувство жалости к самому себе резко заполнило мою грудь, и я почувствовал, как затряслись мои губы. Чарли – а это, видимо, было воздействие его дара – виновато кашлянул за спиной Карлайла.
– Ты как там, сынок? – участливо спросил он, не решаясь приблизиться.
Через секунду в комнате раскатилась атмосфера спокойствия и добра, и я сразу почувствовал себя лучше – я узнал воздействие успокаивающего дара Джаспера. Мне даже удалось немного улыбнуться.
– Что же, теперь вместо чтеца мыслей в нашей семье будет на одного вампира больше, умеющего управлять эмоциями, – заметил я.
За моей спиной раздалось легкое шуршание – на краю кровати оказался Карлайл. Он заботливо взял меня за руку и прислушался к биению взволнованного пульса. В этот момент я пытался рассмотреть его сочувственное лицо – знакомое и незнакомое одновременно. И еще, его рука была намного холоднее моей и более светлая.
– Что мы можем сделать для тебя, Эдвард? – мягко спросил он. – Что ты хочешь сейчас? Ты голоден? У тебя болит что-нибудь? Сможешь проанализировать свое общее состояние?
Но я в ответ лишь растерянно покачал головой. Всё, что окружало меня, казалось ненастоящим. Откровенно говоря, я вообще не верил, что это происходит на самом деле. Может, я всё еще нахожусь под влиянием иллюзийного дара своей дочери?
Но всё это происходило наяву. Стук сердца в груди невозможно было подделать.
– Дорогой, ты можешь встать? – Белла осторожно дотронулась до моего плеча. Её глаза были полны жалобного сочувствия, впрочем, как и у других Калленов. Я больше не мог выносить такие скорбные взгляды и постарался собраться с силами.
– Я в полном порядке! – с этими словами я резко спрыгнул с кровати и встал на ноги. Комната резко закружилась перед моими глазами, но я уверенно выпрямился и набрал в грудь побольше воздуха. Что бы ни случилось, это по-прежнему я – Эдвард Каллен, который остался самим собой. И раз уж я стал смертным, значит, у меня теперь есть душа, а это – повод радоваться, а не грустить.
– Кажется, я знаю, чего я хочу сейчас, – и я протянул руки к Белле, а она радостно прыгнула в мои объятия.
Я обнял её так крепко, насколько хватило моих человеческих сил, и попытался сдержать свои нахлынувшие эмоции. Что-то подступило к моим глазам, и я ощутил непривычную влагу на своих щеках, а в носу непривычно защекотало. Наконец-то я могу плакать по-настоящему!
Тело Беллы было твердым и холодным, словно камень, а губы – как лёд. Она лишь на миг прижалась ими ко мне, а затем так же легко выскользнула из моих объятий и застыла в нескольких шагах, и её глаза взволнованно потемнели.
– Прости, Эдвард, но твой запах… – она закусила губу. – Это так странно...
– Да, любимая, но теперь ты понимаешь, насколько сложно мне было контролировать себя, когда ты была смертной, – напомнил я, пытаясь ободряюще улыбнуться. – Ведь твой человеческий запах был невероятно соблазнительным для меня, и теперь тебе придется...